– Пятнадцать.
На самом деле мне уже совсем скоро исполнится семнадцать лет. Но я так выгляжу, что окружающие думают – я много моложе.
– А сколько лет мне?
– Не знаю. Мне всё равно.
Я прекрасно знаю, сколько ей лет, а также кто она и чем занимается. Но я буду весь вечер строить невинную овечку.
– Примерно?
– Не хочу гадать. Ты красивая.
Она улыбается и гладит меня по волосам:
– Так мило. Ты милый. Расскажи о себе.
Элеонор изменилась. В ресторане вела себя по другому. Я теперь не наглый, а милый? Эта та модель поведения, которую она от меня ждёт?
– Что именно?
– Всё.
– Можно немного поконкретнее?
Элеонор откидывается назад, перекидывает ногу на ногу.
– Почему я кажусь тебе красивой?
Приехали. Женщины. Хочет комплиментов?
– Ну, – я слегка замялся, – мне всегда нравились такие женщины, как ты.
– Какие такие?
– Взрослые? – я рассмеялся. – Стройные. Красивые. Стильные, – подражая ей, я тоже откинулся назад. – Успешные женщины в красивой одежде. Женщины, которые вкусно пахнут и умеют вести себя как леди.
– Ого!
Видно, что она удивлена.
– Значит, тебе нравятся женщины постарше?
– Я бы сказал, поопытнее?
– Я думала, тебе нравятся деньги.
– Деньги мне тоже нравятся.
Элеонор рассмеялась, но фальшиво. Ей хочется верить, что дело не только в деньгах. Знала бы она, что дело вообще не в деньгах. Я продолжил развивать свою легенду:
– Мне всегда нравились мамины подруги: элегантные, добрые. Не такие как девчонки в школе.
– А что девчонки?
– Они такие крикливые, с самомнением до небес, – я поморщился, мадам взглянула на меня с пониманием.
– Ты наблюдал за ними?
– За девчонками?
– Нет. За мамиными подругами?
Я кивнул. И сразу пожалел, что Джоанна не покрыла меня толстым непробиваемым слоем грима. Мадам Свифт испытующе и с любопытством сверлила меня взглядом. И в таких условиях я должен врать. Взрослые женщины? Ну нахрен. Только по работе. Мнусь, краснею и пытаюсь сообразить, насколько нелепо звучит мой рассказ.
– Мама застукала меня со своей подругой, Ребеккой. Она и раньше подозревала… Только не меня, а моего отца. А когда она увидела меня со своей подругой вместе…
– И чем вы занимались?
– С кем?
– С Ребеккой. Чем вы занимались? – Элеонор опять подвинулась ко мне поближе.
– Мы, ничем особенным… мы просто… – откуда эта паника? Мадам ведь даже казалась мне привлекательной. Ну немного старовата. Для моих шестнадцати лет любая женщина за тридцать будет старовата. А этой ведь почти сорок? Элеонор провела пальцами по моему лицу и остановилась на губах.
– Может, тогда ты просто покажешь мне?
Шлюха
Лейла. Я всегда старался защитить её. Она для меня – особенная. Как будто она на самом деле существует отдельно от меня. В своём теле и со своим умом. Красивая, хрупкая, непостижимая. Думаю, когда я создавал Лейлу, я придумал для себя идеальную девушку. В тот момент, когда Алекс назвал меня младшим братом Лейлы, поначалу я не понял, что почувствовал. Немногим позже, когда я бежал вдоль улицы к метро, опаздывая на работу, до меня вдруг дошло: мне было приятно. Приятно, что меня можно посчитать за брата Лейлы. Эта роль мне понравилась. Остаток пути я улыбался как придурок.
Сейчас, когда я лежу обнажённый в объятиях взрослой женщины, на этой огромной постели, упакованной в белый шелк, я думаю о Лейле. Как она сейчас? Удобно ли ей в сумке-саквояже лежать у меня под столом в виде пары чулок, косметички и иссиня-черного мягкого парика?
– Эй, – Элеонор поворачивается ко мне, одновременно высвобождая свою руку из-под моей головы, – как тебя зовут?
– Лейси.
– Лейси? – она пробует моё имя на язык. – Красивое имя. Оно что-нибудь значит?