Чтобы критикам избежать бесполезных повторений, а верным ответов по незначительным доводам, мы предупреждаем, что манускрипты, о которых идет речь, и другие сохранившиеся рукописи в архивах Церкви с вящей тщательностью изучены большим количеством людей, способных о них судить, в том числе знаменитым ученым Грегуаром, бывшим епископом Блуа, который в своей Истории религиозных сект (Histoire des Sectes religieuses, tome 2, page 407 etc., edition de 1828) разделяет чувство выдающихся и сведущих эллинистов, к тому же, и в отношении палеографии о древности манускрипта, содержащего Левитикон, Евангелия и Златую Скрижаль, манускрипта, считающегося тринадцатого столетия, тогда как другие утверждают его более раннюю датировку (1).

Большой герб ордена от 1804 года

Монсеньор Грегуар, не взирая на свою добрую снисходительность и полную убежденность в аутентичности сего манускрипта, несомненно, оказался неудержимо увлеченным предрассудками первоначального воспитания, основания римско-католической веры, против которой он опасался и на мгновение вооружить свою проницательность, стараясь найти доводы для доказательства, что Левитикон не содержит верного выражения христианской доктрины. По умолчанию причины он свидетельствует об огорчении тем, что Евангелие Святого Иоанна включает только девятнадцать глав (2), вместо двадцати одной, и не повествует о чудесах; что оно умалчивает о воскресении Христовом и о некоторых событиях, касающихся Святого Петра и пр.; отсюда он заключает (не опираясь на законы логики, но будучи римским католиком, разочарованным в обнаружении сильных аргументов против его верования), что данные упущения выявляют недобросовестность, руководившую в составлении этого манускрипта, который, кажется, направлен против всякой идеи прерогативы Святого Апостола Петра и создан только в пользу деизма и первенства Святого Апостола Иоанна.

Если в подтверждение своего мнения он ссылается на поддержку, оказанную первоначальному христианству людьми, чья вера, по его мнению, мало согласуется с его собственной, в том числе знаменитым протестантом Самюэлем Бошаром, Фридрихом II, королем Пруссии, аббатом Бартелеми, Дюкло, Дюпюи, Ласепедом и др., которые вписаны среди больших сановников нашей Церкви, то ему сложно понять все это, не сделавшись, по крайней мере, поколебленным в своем противостоянии, когда одновременно видишь в перечне первоначальных католических Понтификов имена Фенелона, Массийона, епископа Сан-Доминго Мовиэля, епископа Ортозии Соломона и др.

В отношении доктрины мы увидим, сравнивая текст Левитикона со сказанным о нем монсеньором Грегуаром, что этот прелат, всегда подчиненный одной и той же власти, не мог решиться дать не усеченный анализ представленной доктрины, особенно же вывести строгие последствия столь положительных, столь ясных, столь запечатленных истиной принципов, установленных, так сказать, в каждой строке книги, которой совесть, свободная от предубеждений, не может отказать в праве называться божественной.

Мы увидим, что благодаря принудительным истолкованиям, каковые по обыкновению делаются среди римских сектантов, но которым наиболее чистое рвение в пользу папистской религии всегда будет служить извинением у монсеньора Грегуара, наш прелат навязывает первоначальным христианам противное тому, что они говорят. Тем самым он утверждает, что в соответствии с их религиозной системой: «все части естества, какими бы ни были их составы, располагали бы свойством мышления и пользовались бы свободной волей; поскольку мы отвергаем верование в творение и большую часть книг Библии, в том числе Бытие, Пятикнижие и пр.».