— Здравствуйте, здравствуйте, проходите, садитесь! — не понявший еще, что за птица к нам залетела, Сява метнулся к мужичку и услужливо под ручку повел его к моему столу.

Рукалицо[1]. Мой друг и партнер уже в который раз обламывается, но все еще не теряет надежды. За почти неделю работы и просиживания штанов в офисе к нам так и не пришел ни один клиент, зато прочих представителей малого бизнеса — целое паломничество. Все или предлагают свои услуги, или просто хотят денег.

У нас уже вал коммерческих предложений, и все с надеждой на долговременное сотрудничество и с невероятной скидкой «только сегодня». Нам предлагали внести агентство в каталог предприятий и организаций города, рекламу на радио, подписаться на доставку обедов, создать веб-сайт, разместить рекламу в бесплатной газете, спонсировать выставку уличного перфоманса и стрит-арта, купить звезду, участок на Марсе, а один ушлый цыган принес мешок свежеотчеканенных монет. «Биткоины, задешево», — предложил он. — «Сто долларов за штуку!».

Мужичок неуверенно присаживается на краешек стула — не особо располагаясь, вдруг погонят в шею? — и протягивает мне стопку брошюр. Боится, подсказывает система.

— Чем могу помочь…? — спрашиваю, просматривая брошюры.

Они оказываются сборниками стихотворений Мутного В. В. Тоненькие, в мягком переплете, с кустарно исполненной версткой и ядреной обложкой в стиле «вырви глаз» — адовый фотоколлаж с объёмными буквами и тенью по ними.

— Владлен Варламович Гипертонюк, — представляется мужичок, хотя то, что он Гипертонюк, я уже знаю, впрочем, как и то, что он пятидесятичетырехлетний Владлен Варламович.

— А как же… — показываю ему обложку одной из книг. — Псевдоним?

— Так точно, псевдоним, как есть.

— «Много есть еще, которых, к сожалению, еще, красят пудрами, кремами некрасивое лицо»[2]… — читаю я вслух наугад открытую страницу. — Что это, Владлен Варламович?

— Это мои стихотворения, моё, так сказать, творчество.

— Я уже понял. С какой целью вы здесь? Вам нужна работа?

— Нет-нет, что вы. Я — поэт! Моя работа — творить.

— Творец, блин. Стихоплет, епта, — хороший слух от высокого «восприятия» позволяет мне уловить бормотание Сявы в другом конце офиса и разочарованные нотки в нем.

Система говорит, что Гипертонюк к своим пятидесяти четырем годам добился аж третьего уровня социальной значимости, а самый высокий навык у него — скоропечатание. Ого, целых восемь очков в навыке! Представляю, как он строчит — да с таким навыком можно по роману в неделю смело писать! Серийный графоман, чувствую — уже с десяток объемных поэтических сборников накатал.

— Хорошо, — я понимаю, что, как обычно, с «творцом» беседу не построить, и перехожу к жесткому структурированию диалога. — Вы — поэт?

— Так точно.

— Вы пришли к нам в агентство.

— Как видите.

— Принесли нам свои стихи.

— Стихотворения! — взвивается Гипертонюк.

— Да-да, простите. Вы принесли нам свои стихотворения.

— Принес.

— И? — растягиваю союз в ожидании того, что гость продолжит сам.

— Что «и»?

— Зачем вы принесли нам свои стихотворения?

— Чтобы вы их купили, — раздраженно, как профессор туповатому студенту, отвечает поэт.

Так, ребус разгадан. Продавец он, конечно, так себе. Видимо, расчет на то, что полистав его книги и прочитав хотя бы пару строчек его «нетленок», человек воспылает желанием приобрести всю антологию сочинений Мутного В. В.

— Понятно. А работа вам не нужна?

— Мне некогда. Стихотворения, знаете ли, сами себя не сочинят! Мои читатели ждут!

— Простите, а где ваши читатели вас находят?

— Как это где? На поэтическом сайте. Так вы берете или нет?