– Ну, в обитель некромантов ему еще рано, а к травникам уже поздно. – Он с грохотом выгрузил на стол кучу артефактов вперемешку с флакончиками. – Да что тут сложного-то? Вытащим, зарегенерируем, заговорим, будет как новенький!

Лиза поглядела на него с мрачным сомнением.

– Ты уверен?

– Не боись! – Самоуверенно ответил фельдшер, перебирая свое добро. – Впервые что ли? Чего боишься-то?

Он опасливо поглядел на пациента. Тот молча сидел на койке с идеально ровной спиной и даже две палки, торчащие оттуда, нисколько не мешали ему держать осанку.

– Словом, справимся. Руки давай сюда!

Лиза, с замиранием сердца, подставила руки сначала под перчатки, затем под обработку.

– А как … а вдруг …, – она тоже поглядела на воина. Тот вообще ни в чем не сомневался. Сидел, молчал, сосредоточенно лупал очами. – Ла-адно. А инструменты? Чем вырезать-то? Это ж так просто не вынешь!

– Ты, главное, не суетись, – деловито посоветовал фельдшер, для чего-то с силой растопыривая руки в стороны, – и мне не мешай. Зачем резать-то? Раскроем раны – само выпадет! А не выпадет, значит не-ежненько выколупаем. Вон у тебя какие пальчики изящные, прямо лучший инструмент.

Лиза судорожно вздохнула. Как у них тут все просто! Отчего ж тогда тот маг, что заговорил раны, сам не сделал этого?

– А это потому, что оснащение у них там бедовое совсем, – угадал ее мысли Левантевски, – так, полтора пузырька снадобий и один артефакт на всех. Кому они нужны, эти несчастные вояки? Вечно им забывают медицинское снабжение пополнить. Ладно. Готова?

– Как сказать, – пробормотала Лиза, – лучше скажи что делаешь ты, а что я.

– Я – колдую, ты – вытаскиваешь, обеззараживаешь там все, а я уже регенерирую. – В телеграфном стиле объяснил фельдшер.

Лиза вдруг обнаружила у себя в руках фуфырек с тем самым красным дымом.

– Начинаем?

– Ладно, – кивнула она, – ну, как говорится, с богом!

– С каким именно? – С подозрением спросил Левантевски, моргнул и вдруг непонятно добавил, – хотя чего это я – все ж понятно.

И он принялся творить магию: сначала комната ослепительно вспыхнула, так что стало видно каждую пылинку. Пыль, грязь и обиталища разнообразных членистоногих вспыхнули беззвучными искрами и исчезли. Все вокруг заискрилось первозданной чистотой. Затем рана больного принялась медленно расходиться. Лиза склонилась и чуткими пальцами ощупала ее, стараясь поддеть кусок копья, не травмировав ткани еще больше.

– Есть! – Наконечник глухо брякнул о стол. Левантевски напряженно выпучил глаза и зашептал какой-то другой заговор, Лиза едва успела выпустить в открытую рану облачко красноватого пара. Еще через пару минут на столе оказался кусок стрелы. Две головы, склонившись над идеально гладкой спиной, критически изучали результаты своих трудов.

– Отлично! – Одобрил фельдшер. – А ты молодец. Зря переживала – вон красота какая.

Лиза осторожно погладила грубую кожу кончиками пальцев.

– Ё-мое! Вот бы мне на родину такие средства – да мы б тогда …

Она не стала договаривать. Выпрямилась, резко потерла руки, заставив перчатки истаять в воздухе, затем забеспокоилась:

– Слушай, а чего он лежит и не шевелится? Мы его не убили случаем?

Левантевски осторожно потянул парня за плечо и издал короткий смешок:

– Нет, порядок. Просто мы вылечили его бессонницу.

Словно в подтверждение этих слов, тот свирепо всхрапнул и крепко прижал к себе подушку, будто родную, тщательно охраняемую границу.

Равномерные шаги глухо пересекали комнату. Раз за разом, снова и снова, Фелиссандр трудолюбиво доходил до стены, разворачивался и шел обратно. Наконец утомившись, он сел на стул у окна, оперся о подоконник и бездумно уставился на хмурое небо. Где же Рифант? Он обещал прийти! Он обещал вытащить меня отсюда! И разве он не в курсе, что меня вот-вот отправят в обитель всех тех фениксов, которые отказываются от своей жизни и присягают Вечному Пламени? Он должен знать, он точно должен знать об этом!