Принято считать, что «оттепель» закончилась в 1966 г. судом над писателями Ю. Даниэлем и А. Синявским, которые, скрываясь под псевдонимами, смогли опубликовать за рубежом неподцензурный сборник своих рассказов. Вычисленные бдительными чекистами, они предстали перед судом после шумной разоблачительной кампании в газетах, в которых простые советские граждане – агрономы, доярки, ткачихи, поварихи, чабаны и оленеводы, не прочитавшие ни единой строки из крамольного сборника рассказов, гневно клеймили этих «перевертышей» за их антисоветское сочинение. «Разоблаченные» писатели получили за свои неподцензурные мысли реальные срока – 5 и 7 лет лагерей.
Однако не все прошло так гладко, как замышлялось. Подсудимые на «открытом» процессе, – зал суда был заполнен чекистами, – своей вины не признали, не раскаялись, не просили суд о снисхождении. В защиту осужденных, рискуя карьерой, выступили сотни представителей советской интеллигенции, в том числе всеми уважаемые люди. Никто не желал возврата к сталинизму. Протесты раздавались и из-за рубежа.
Битва за свободу творчества закончилась лагерными сроками для одних и высылкой из СССР других – десятков представителей творческой интеллигенции, имена которых ныне известны всему миру.
Четыре Нобелевских лауреата по литературе – предмет национальной гордости для любого народа – осчастливили своим творчеством страну Советов. Но судьба их сложилась по-разному. Писатель и партийный функционер Михаил Шолохов, авторство которого в написании бессмертного романа «Тихий Дон» до сих пор подвергается сомнению в литературных кругах, был обласкан властями и получил все, что только возможно в его положении. Писатель и поэт Борис Пастернак, опубликовавший за рубежом свой роман «Доктор Живаго», затравленный «литературной общественностью» и «компетентными органами», был вынужден отказаться от Нобелевской премии и вскоре умер от скоротечного рака. Двое других – А. Солженицын и И. Бродский, – получивший свою премию уже находясь за границей, – были изгнаны из СССР.
В качестве компенсации бесправного положения граждан страны в государстве искусственно поддерживался высокий градус патриотизма, который единственный и должен был внушать им чувства самоуважения и групповой солидарности. Везде, где только возможно, мы показывали нашим недоброжелателям «кузькину мать», демонстрировали военную мощь и решимость «не поступиться принципами». Эту решимость СССР доказал всему миру не единожды, предоставляя «интернациональную помощь» тем, кто ее вовсе не жаждал – от Венгрии (1956 г.) и Чехословакии (1968 г.) на западе до Афганистана (1979 г.) на юге. Чтобы расширить сферу влияния в мире, досадить ненавистному Западу и ослабить его позиции, в широких масштабах велась поставка оружия и наших инструкторов на Ближний Восток и в другие «горячие точки», подкормка им людоедских диктаторских режимов, обучение боевиков на территории СССР. Автомат Калашникова стал символом террора в глобальном масштабе, а с такими организациями, как ХАМАС, у России до сих пор дружеские отношения. И эта политика в парадигме «холодной войны» проводилась под лозунгом борьбы за мир во всем мире.
Классики марксизма полагают политику концентрированным отражением экономики. В СССР, наоборот– экономика была концентрированным отражением политики. Высшее партийное руководство совместно с Совмином определяло стратегию экономического развития страны. Через Госплан и профильные министерства плановые показатели спускались конкретным исполнителям. Деятельность Госплана прославлялась в анекдотах, однако, не будучи специалистом в этой области, я всегда считал плановую экономику в нашей ситуации единственно возможной. Вопрос лишь в том, что и как планировать.