К великому сожалению в советский период истории нашей страны все, с чем воевал Толстой в педагогике, стало достоянием педагогической науки, методики начального обучения и теории воспитания. Стало возможным высказывание одного из известных историков педагогики А. Пинкевича во вступлении к книге Н.Н. Гусева «Л.Н. Толстой в его педагогических высказываниях» (1928): «Как педагог-теоретик он [Толстой] – глубоко реакционен…

В наше время нам почти нечему учиться у Толстого – теоретика педагогики». «…Но, – добавлял Пинкевич, – мы никогда не забудем великого художника детства, сумевшего в своих произведениях близко подойти к ребенку и тем подготовившего почву для педагогики будущего».

Следует заметить, что Толстой действительно готовил нас к восприятию опытной, экзистенциальной педагогики, т. е. педагогики будущего, в чем оказался неожиданно прав критик. Подобного рода рассуждения стали спасительным ходом педагогов-исследователей, которые, несмотря на дежурные оговорки о «заблуждениях» и «слабости мыслителя», вынуждены были признавать гуманизм, народность, демократический пафос, творческий характер педагогики Толстого. Такая позиция свойственна всем учебникам истории педагогики, на ней воспитаны многие поколения учителей.

Для толстоведения значимы комментарии к педагогическим сочинениям в Полном собрании сочинений Толстого в 90 томах (Юбилейное издание). Что сделали их авторы в отношении Толстого-педагога?

Следует отметить, что авторы комментариев к 8-му тому (Н.М. Мендельсон, В.Ф. Саводник) уходят от анализа педагогических идей Толстого. Они находят «ростки многих педагогических идей» в дневниковых записях писателя.

Симптоматично, что даже в предисловии к 21-му и 22-му томам («Азбука», «Новая Азбука», «Русские книги для чтения»), написанном педагогами – профессорами Н. Константиновым и А. Петровым, давшими высокую оценку работы писателя над художественными текстами для учебных книг, нет никакого научного анализа методики и тем более методологии вопроса.

Впервые содержание толстовской критики немецкой педагогики, методической литературы отечественных авторов – современников писателя, созданной в развитие принципа наглядности (Корф, Бунаков, Евтушевский, Семенов и др.), было использовано в контексте анализа педагогических взглядов Толстого педагогом-исследователем профессором В.А. Вейкшаном. В книге «Л.Н. Толстой об обучении и воспитании» (1953) ученый совсем близко подошел к пониманию того, что в дидактике Толстой критиковал свойственный эмпирическим теориям познания путь формирования понятий, на основе которых формируется довольно низкий общеобразовательный уровень школьников. Однако, до официального признания этих фактов известным отечественным психологом В.В. Давыдовым должно было пройти двадцать лет. Большинство исследований 1950–1970-х гг. демонстрировало тупик, в котором оказалось педагогическое толстоведение, так как дальнейшее его развитие было просто невозможно вне оценки состояния отечественной педагогической науки и практики начального обучения, целиком базировавшихся в нашей стране в указанный период на эмпирических теориях познания.

Благоприятные условия развития отечественного педагогического толстоведения подготовлены самим ходом развития наук о человеке, деятельностной теорией учения, серьезной критикой рассудочно-эмпирической теории мышления в трудах Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, Ж. Пиаже, В.В. Давыдова, Э. Ильенкова и др. Содержание работ этих авторов позволило по-новому, более реалистично оценить философию и логику Гегеля и заимствование или отрицание Толстым ряда положений этого философа. Эпоха, побудившая Толстого в 1860-е годы обосновать в педагогических статьях принцип «опыт и свобода» и основные положения теории деятельности применительно к пониманию обучения, воспитания и развития («Закон движения вперед образования»), создала теоретические предпосылки необходимости гуманистической парадигмы образования уже во второй половине XIX столетия.