– Как это вы одеты?

– Я одет под товарища Сталина, – последовал ответ.

– А я под товарища Ленина, – не растерялся Ландау.

Если бы Дау услышал нечто подобное после того, как его год продержали в тюрьме, он бы перестал здороваться с этим человеком. Впрочем, к тому времени среди его знакомых уже никто не одевался «под товарища Сталина». Люди прозрели…

Ландау словно боялся, что знаменитости заважничают, – иначе как объяснить его стремление подшутить над знаменитостью. Аспиранты Льва Давидовича надолго запомнили случай с Полем Дираком. Надо сказать, что Дау относился к этому английскому физику с глубоким уважением, любил его за необыкновенно веселый, открытый характер и чрезвычайно высоко ценил его работы.

Дау повторял, что Дирак трижды заслужил право принадлежать к высшему, нулевому классу: за создание квантовой механики, за релятивистскую квантовую теорию электрона и за квантовую электродинамику.

И вот в 1932 году Поль Дирак прибывает в Харьков, чтобы участвовать в конференции, организованной Ландау в УФТИ. Он выступает на семинаре с лекцией. Ландау сидит недалеко от доски, аспиранты за столом, а Дирак пишет на доске формулы и, продолжая объяснять, ходит от доски к окну и обратно. Каждый раз, когда он поворачивается спиной к Дау, который с ним в чем-то не согласен, тот тихонько произносит:

– Дирак – дурак, Дирак – дурак.

Дирак поворачивается лицом – у Дау рот закрыт и выражение совершенно невинное. Он считает, что нельзя догадаться, что это он произносит глупый стишок, но на самом деле глаза его выдают – слишком уж сияют от проделки.

Наконец лектор кончил, положил мел. И вдруг (кто бы подумал, что он успел так хорошо изучить русский язык!), повернувшись к Дау, он говорит:

– Сам дурак, сам дурак.

Аспиранты чуть не умерли со смеху.

В Харькове Ландау впервые выступает как лектор – он стал читать специальные курсы теоретической физики для экспериментаторов (это и было начало знаменитого теорминимума, о котором речь впереди).

Начал он читать лекции и студентам – вначале в Механико-машиностроительном институте, а затем в Харьковском университете: в первом он занял кафедру теоретической физики, во втором – кафедру общей физики (до него в университете кафедрой заведовал профессор Андрей Владимирович Желяховский, читавший по старинке нудно).

Двадцатичетырехлетний лектор покорил студентов. Влюбленный в свою науку, он сам увлекался тем, о чем рассказывал, и ему нетрудно было увлечь и слушателей. В его лекциях были ясность и четкость, стремление изложить все как можно понятнее. На лекции приходили студенты с других факультетов, приезжали из других институтов.

Представьте себе очень молодого преподавателя, который на первой же лекции заявляет студентам:

– Меня зовут Дау, я ненавижу, когда меня зовут Львом Давидовичем.

Это не помешало ему стать одним из самых уважаемых лекторов: по окончании занятий его окружали студенты, он отвечал на все вопросы и подолгу беседовал с ними. Это было общение, без которого Дау не мог жить.

Недаром впоследствии, выводя формулу счастья, Дау сделает общение одной из трех составляющих счастливой жизни. По его подсчетам, каждый должен уделять общению с людьми треть времени.

Юлия Викторовна Трутень, прослушавшая курс лекций Ландау в Харьковском университете, вспоминает, что когда звенел звонок, Льва Давидовича брала в кольцо толпа. Он выходил из аудитории, разговаривая со студентами, обступавшими его со всех сторон.

Не было в Харькове преподавателя, лекции которого имели бы такой успех. Многие студентки были влюблены в молодого профессора. «Когда он читал лекцию, у него было прекрасное лицо, особенно глаза», – вспоминает одна из бывших студенток Ландау.