МОЯ ДЕТСКАЯ ПОБЕДА, или НЕМНОГО О ХОРЕОГРАФИИ

– Добилась-таки своего! – слышу за спиной голос педагога хореографической студии. В голосе – одобрение. Радуюсь этому одобрению. Радость тихая, но крепкая. Это одобрение – первое за шесть лет занятий.

Я – двенадцатилетняя – стою у станка в танцклассе. Концертмейстер играет знакомую музыку – "Под небом Парижа". Мы делаем упражнения на растяжку.

От природы я не обладаю необходимыми данными для занятий танцами. Я слишком высокая, довольно крупная девочка с плоскостопием и абсолютным отсутствием гибкости. В студию еще в шесть лет меня привела мама. Она хотела видеть дочь на сцене, но не задумывалась о том, что я слишком сильно отличаюсь от участников студии.

Я же поняла безнадежность своего положения в ансамбле очень быстро: ведь меня редко брали в концертные номера. Первое время просто завидовала другим. Потом стали появляться идеи – как бы изменить ситуацию.

Но как ее изменишь? Природа – это природа.

И все-таки я не теряю отчаянной надежды.

Меня буквально перевернул случай, произошедший летом того года в лагере. Неожиданно привалившее счастье в виде бесплатной путевки на смену с углубленным изучением немецкого языка обернулось для меня новым этапом в жизни.

Почему, собственно?

В тот лагерь я ехала с одной из лучших девочек нашей хореографической студии. Она умела делать очень много акробатических трюков. Но главное – она легко садилась на шпагат! Этому я завидовала больше всего.

И при знакомстве с соседками по комнате она уверенно продемонстрировала свои умения ко всеобщему восхищению.

А когда поток похвал иссяк, то новые знакомые обратили внимание на меня:

– Ты тоже занимаешься танцами?

– Да…

– А на шпагат сесть можешь?

Своим вопросом они ткнули мне в самое больное место. Я не могла сесть на шпагат.

Собеседницы тут же потеряли ко мне всякий интерес.

Смена закончилась, мы приехали домой. Оставался еще месяц до начала учебного года. Я не могла забыть тот разговор в лагере, свой стыд, свою обиду. Но воспоминания об этом не вызывали отчаяния. Они побуждали к действию.

Везде, где только можно, я стала упражняться в растяжке. В любую свободную минутку – утром, днем, вечером, даже ночью, если не спалось. Иногда мне снилось, что я уже смогла, что мне легко сесть на шпагат. Но я просыпалась, пробовала тут же повторить и понимала – нет, пока не могу…

…– Девочки, упражнения на середине! – слышу голос педагога. – Шпагат!

Иду на середину. Вижу, как стараются остальные. Коротко вздыхаю.

Я села на шпагат. Почти. Мне осталась всего пара сантиметров.

И это мое последнее занятие в студии.

Я буду заниматься другим. Но я всегда буду помнить эту свою победу.

ДЕТСКИЕ СУДЬБЫ, или КАК Я БЫЛА ВОСПИТАТЕЛЕМ

(все имена детей изменены)

В полуночной тишине детдомовских коридоров раздаются тихий скрип и торопливые, перебежками, шаги. Они замирают возле двери воспитательской. Пауза в несколько секунд. Короткий вздох. Наконец, решается, приоткрывает дверь:

– Можно? Только не ругайтесь, пожалуйста…

Вообще-то я по инструкции должна ругаться. Должна пристрожиться и отправить полуночницу в кровать. Но я не делаю этого.

Я – воспитатель в детском доме. Ночной воспитатель и музыкальный руководитель. Не буду описывать всех своих мытарств, которые привели меня сюда даже без педагогического образования. Но я не жалею, что судьба распорядилась так. Это для меня – новый опыт.

– Заходи, Анжела. Не спится?

Она робко устраивается на стуле рядом со мной. С ногами забирается на сиденье. Открываю рот, чтобы пожурить… и останавливаюсь. Зябко ногам на полу. Даже в тапочках.

– Можно, я побуду с вами? Мне надо вам что-то рассказать…