– Думаю, Янтэ будет лучше пока погостить у вас, – сказал он матери. – Она понемногу учится говорить по-аврелиански, значит, вы сможете объясниться. Найди для нее учительницу. Я пришлю за ней, как только обустрою свою квартиру в Мастерской так, чтобы женщина могла зайти туда без страха и омерзения.

– Конечно, Аверил, я буду только рада, если Янтэ поживет у нас, – ответила госпожа Алез с печальным вздохом, противоречившим ее словам. – Не грусти, мой мальчик, вы еще очень молоды, у вас еще столько впереди…

Говорят, когда-то в Городе Сорока Островов было ровно сорок Мастерских: по одной на каждый остров.

Сейчас это, разумеется, давно уже было не так, но все-таки люди, работавшие в одной Мастерской, предпочитали селиться рядом, питаться в общей столовой, покупать нужные вещи в одних и тех же магазинах, – и по городу бежали прихотливые невидимые границы, отделявшие Мастерские корабелов от Мастерских навигаторов, Мастерские строителей от Мастерских швей, Стеклянный городок от Фарфорового, район писцов от района живописцев, Биржу извозчиков от Биржи ямщиков, Сенной рынок от Сытного рынка, казармы лейб-гвардии от казарм артиллерийского полка. Мастерские сливались, дробились, расширяли или теряли свои территории, и вся эта причудливая география отражала ритм жизни большого города-порта. Мастерская авиаторов как одна из самых молодых не нашла себе места в городе и расположилась за городом.

Но прежде чем ехать с отчетом к отцу Остену, Аверил решил ответить на любезное приглашение Вигилиса и посмотреть, что у них там за «опытовый бассейн». Время было раннее, а потому город выглядел пустым. Только мелькали в витринах продавщицы – освежали товар перед открытием; бежал по улице мальчишка-письмоносец; у рынка завтракали прямо на бревнах рабочие, возвращавшиеся с ночной смены.

Мастерская корабелов тоже располагалась на окраине, но отнюдь не потому, что была молодой или ей не придавали особого значения. Просто корабелы предпочли занять территорию поближе к заливу. Едва экипаж Аверила покинул центральные районы, мостовая тут же кончилась, пошли бугры, колдобины, глубокие лужи, не просыхавшие и в самую жару, да обширные поля густой грязи – городские зыбучие пески, выбраться из которых удавалось не всякому потерявшему осторожность бедолаге.

Мастерская была обнесена высокой стеной. Вход обозначала стройная арка с белыми колоннами, которая была видна издалека на фоне одноэтажных деревянных домиков, какими по преимуществу застроили этот район. Остров и набережную разделяла широкая протока, плотно набитая баржами, груженными лесом. С баржи на баржу были перекинуты доски, и по этому самодеятельному плашкоутному мосту Аверил и перебрался на другой берег.

У ворот его остановила охрана. Впрочем, когда Аверил предъявил рекомендательное письмо Вигиса, его мгновенно и без лишних вопросов пропустили внутрь Мастерской. Войдя, он остановился у ворот, осматриваясь и соображая, что тут к чему. Ясное дело, в Мастерской отца Остена частенько царил хаос, но масштабы работ, а соответственно, и масштабы хаоса были несопоставимы. Вдоль стены сушились вертикально огромные стволы лиственниц – и это были, пожалуй, единственные предметы в Мастерской, остававшиеся в покое. По всему двору по деревянным мосткам носились взад и вперед рабочие с тачками, в стороне скрипел и опасно качался поднимавший тяжелое бревно кран, вокруг него суетились с полдюжины человек, истошно визжали пилы, стучали молотки, рабочие оглушительно орали:

– Поберегись!

– Стой!

– Сдай назад!

– Ты оглох, что ли?!