Мигом выскочил круглый робот пылесос, и возмущённо шумя, кинулся прибирать за нерасторопным хозяином.

– Андроиду известен общий код, – произнёс Дворецкий. Его голос везде, это умная система и она полностью контролирует жизнь мужчины под землёй. – Впустить?

Александр судорожно вздохнул, – Разумеется, – неожиданно воздух стал сухим и колючим, проникая в лёгкие, продирал их, заставляя сжиматься в кашле.

Из распахнутого окна послышался пронзительный выкрик чайки, отчего мужчина вздрогнул.

– Проникновение! – замелькал красный предупреждающий сигнал. – Нарушена герметичность входа!

Резкий звук ударил по ушам, за месяцы одиночества и долгого сна Александр отвык от громкого звука, и ему показалось, садист ножом прошёлся по барабанным перепонкам, до такой степени ему стало больно. Зачем делать такую систему оповещения, а главное у чему этот шум?

– Рекомендую вернуться в камеру гибернации, – голос Дворецкого изменился, в нём появились нотки не принимающие возражений. – Только в ней сейчас возможно поддержать высокий уровень стерильности.

– Уровень стерильности? – переспросил Александр, хотя ноги уже сами несли тело в комнату, где располагалась криокапсула.

– Просто на всякий случай, не хватало, чтобы вы заболели перед погружением в гибернацию, тогда придёться отложить процесс.

Дверь перед мужчина едва успела отпрянуть в сторону, и он буквально влетел в самое стерильное помещение бункера. Тяжело перевёл дыхание, мышцы разболелись от нагрузки, их неприятно покалывало, присел на пол, прислонившись спиной к капсуле.

Ради этого я стал долгожителем, мечтая лицезреть искусственный свет лет, подняв голову, посмотрел на потолок, только для того, чтобы оказаться загнанным в подвале глубоко под землёй словно крыса?

И как, оно того стоило? В памяти всплыл облик давнего уже во всех смыслах слова приятеля, на одной вечеринке разговор зашёл о смысле жизни и вообще, стоит ли человеку жить вечно. В общем-то, бредовый тогда выдался вечер. Так вот, тот приятель настаивал на том, что нечего человеку жить вечно, если не успел добиться желаемого за отведённое природой время и вечность не поможет тебе понять смысл жизни. Оно того не стоит, провозгласил тогда приятель к тому времени изрядно перебравший выпивки, мухлевать с генами, спасть в ледяном гробу, в конечном счете, ты потеряешь больше, чем в иллюзорной надежде приобрести нечто новое.

Внезапно свет погас, всего на десять секунд, но этого времени хватило с избытком, чтобы холодный пот прошиб тело Александра, заставив в судороге сжаться сердце, которое едва не остановилось.

Тьма, вокруг липкая холодная тьма, и ему казалось, из неё послышались загробные заунывные стоны, и кто-то потянул руки в желании сцапать и потащить к себе.

Свет вернулся, Александр прислонившись к капсуле, часто и жадно дышал.

А ведь у него некогда была цель, великая цель ради которой он и пошёл на обман природы, подтасовав гены в желании прожить сотни лет. Он хотел создать книгу, особую книгу, которая после его смерти будет напоминать миру о том, что некогда жил такой человека как Александр. По сути, в своём желании замахнулся на то, чтобы встать в один ряд с писателями прошлого, чьи мысли изложенные на бумаги прошли через века. Тщеславие всегда толкало искусство к развитию, открывая новые горизонты в познания мира, ровно как и война науку и технический прогресс.

Но пока он не создал ни одной строки, его книга так и осталась с девственно чистыми листами.

– Дворецкий? – собственный голос казался Александру тонким писком. – Дворецкий?

– Я вас слышу, – отозвался тот.