• Резолюция на прошении благочинного об исключении замечания, которому он подвергся по делу о венчании в связи с тем, что брак был совершен ранее, чем он стал благочинным (Резолюции. Т. 4. С. 53. № 9172).

29 сентября. Резолюция на прошении дьячка о предписании священнику заключить брак дочери: «Вразумить священника, что это никакому закону не противно и что он останавливается напрасно» (Резолюции. Т. 4. С. 53. № 9173).

30 сентября. Резолюция на рапорте благочинного о разрешении поставить иконы в кивоте во имя Преображения Господня и Божией Матери Владимирской на набережной линии лабазов (Резолюции. Т. 4. С. 53–54. № 9174).

• Резолюция на прошении иеродиакона кафедрального Чудова монастыря о переводе его в Московский Данилов монастырь по слабости здоровья (Резолюции. Т. 4. С. 69–70. № 9210).

3 октября. Резолюция на прошении просвирни Предтеченской церкви об определении ее дочери на любое место, так как содержать ее не на что: «Поручить благочинному изъяснить вдове-просвирне, что она гневается неразсудительно, что дочь ея не имеет права ни на одно причетническое место… надобно ей беречься, чтобы неосновательным ропотом на начальство не прогневать Бога» (Резолюции. Т. 4. С. 54. № 9175).

• Резолюция на докладе учрежденного при Лавре собора о том, что бывший лаврский казначей не записал ни в приходе, ни в расходе незаконно взятой суммы в 500 рублей: «Сто рублей, назначенные на бедных, можно отдать ему в совесть; а четыреста рублей, назначенные на братию, можно не взыскивать в том только случае, есть ли простят ему братия» (Резолюции. Т. 4. С. 70. № 9211).

6 октября. Резолюция на указе Св. Синода с препровождением книги для выдачи состоящему в качестве миссионера Томской епархии архимандриту Макарию (Глухареву) для проповеди Слова Божия кочующим инородцам– для записи сбора доброхотных даяний на пособия приемлющим христианство инородцам: «Книга архимандриту Макарию вручена, и дано ему наставление, чтобы употреблял оную с скромностию, предлагая оную только людям, добровольно и от усердия располагающимся к благотворению, обращая притом их внимание на существенную цель миссии, просвещение инородцев христианскою верою и утверждение в оной» (Резолюции. Т. 4. С. 82. № 9237).

• Письмо архимандриту Филарету (Гумилевскому): «Под библиотекою своды делать едва ли удобно; кажется, не позволит здание. Да и довольно, думаю, сделать хорошие накаты, и стараться, чтобы нижний этаж не был глух и неопрятен» (ЧОЛДПр. 1872. Кн. 4. С. 79.– Материалы).

13 октября. Письмо Е. В. Новосильцевой: «Неисполнение наших желаний вызывает чувство, котораго мы в себе не подозревали: оно выходит наружу; войдем же в самопознание; осудим себя, призовем покаяние, молитву и любовь к ближнему, на помощь нашему исправлению; и воздадим Славу Богу, Который не помешает благоустроять некоторыя внешния дела наши, но тем открывает нам пути к благоустроению дома душевнаго» (Письма. 1911. С. 202–203).

18 октября. Письмо обер-прокурору Св. Синода графу Н. А. Протасову с отзывом по содержанию записки, заключавшей в себе некоторые замечания относительно духовных лиц и церквей в Москве: «1)Обычай принимать служащему при церквах приходских духовенству даяния от присутствующих в церкви во время каждения есть так же старинный, как собирание даяний в кружку на церковь. 2) При возвышающейся образованности духовенства, когда чувство приличия сделалось разборчивее, обычай сей во многих церквах сам собою прекратился, особенно где образованные прихожане согласовались с священником в чувстве приличия <…> Посему я полагал бы учинить следующее: Предоставить благочинным и местным священникам изъяснять прихожанам причину сего прекращения, именно ту, чтобы должное к богослужению внимание и благоговение не нарушалось среди онаго делом посторонним, и особенно чтобы священно– и церковнослужители, тогда как приносят молитву и славословие Господу Богу, не развлекались попечением житейским. Если где прихожане, зная нужды своего причта и желая по древнему обычаю дать ему приношение ради праздника, разсудят по окончании службы полагать что-либо в общую кружку доходов причта: сего не возбранять <…> В записке, препровожденной ко мне, при отношении вашего сиятельства, от 14 июля, № 2454, содержится, между прочим, замечание, что два иеромонаха при Иверской часовне с пренебрежением и поспешно служат молебны, и грубо обращаются с богомольцами. Находившиеся при сей часовне в продолжение нескольких лет казначей иеромонах Алексий и иеромонах Иннокентий суть люди трезвые и в должности своей безотлучные; жалоб и доносов на них о неисправном служении или грубом обращении до меня не доходило, а замечено с некотораго времени несогласие между служащими при часовне и надзирающим за ними Николоперервинским игуменом<…> Как в записке, мне сообщенной, московския церкви сравниваются с петербургскими, то, для верности сего сравнения, нельзя оставить без внимания, что московския церкви вообще несравненно ограниченные способами, нежели петербургския, а, напротив, обильные предметами, требующими бдительнаго охранения. Чем долее открыта церковь, тем более опасения, что бдительность стражи не прострется на все сие время. Из сего выведено в Москве правило, чтобы древния церкви не слишком долго были открыты, но тем строже и надежнее охранены; и, по моему мнению, нужно сохранить сие правило в действии» (Мнения. Т. доп. С. 61–63).