застыв на вираже оно
услышало: «Извините!»,
сказанное отражением тому, кто отражено.
«Ответьте, если это возможно, кто вы?
Почему повторяете движения мои?»
Улыбнулось древнее существо: «Начнём «об ово».
Я парю в небе золотом, как аи.
А ты живёшь на тончайшей плёнке,
которую образует морская вода.
Можешь считать себя моим ребёнком
со всеми вытекающими. Согласно?» —«Да».
И вот они вдвоём полетели
друг против друга, во всём схожи.
Поднялся ветер, как колыбели
качая волны, отражения множа.
А волна от волны весьма отличалась.
От ошибки к ошибке, за повтором повтор
исчезла первоначальная величавость
композиции. Затем-потом
возникли частности (то бишь части).
Образовалась пёстрая непонятная бурда.
И всем от этого было счастье,
правда, не везде и не всегда.
Миф о Ревизоре
Вполне возможно, будущее – ложь,
а прошлое – рождественская сказка,
и только в настоящем огребёшь
желанную счастливую развязку.
Промаявшись до третьих петухов
в бессоннице и потный скинув саван,
услышишь серафимов зычный хор.
Душа уйдёт, тихонько пятясь за ум.
То едет Ревизор по большаку,
в деснице – острый шнобель, в левой – рашпиль,
выслушивая чинно на скаку
почтительные всхлипы, плачь и кашель.
Медлителен и важен, как пингвин,
опасен, словно бритва брадобрея.
Стучит народ в грязи грехов и вин
зубами: не рубите нашу шею.
Но шея топору не Рубикон,
но сумрачный тоннель в подземку ада.
Лишь Ревизору ведомый закон,
как щит, пришитый на врата Царьграда.
А где есть щит, конечно, есть и меч.
Остры глаза посланника Фемиды.
Куда деваться смертному и бечь,
когда в душе, как щупальца – флюиды,
которые несут кому позор,
кому язя копчёного на блюде.
Но вот уехал дальше ревизор,
и выдыхают с шумом воздух люди.
Миф о Золотом Сне
Едва ли кто видел в сумбуре материй
знакомый, родной и простой,
тот самый желанный, который потерян
в беспамятстве – Сон Золотой.
Обрывки мелодии, всполохи света,
взмах крыльев ничьих у плеча…
Сознание тщетно блуждает по следу
заветной добычи, ища
в затейливых дебрях бесплотного зайца,
который всегда за спиной
с ехидцей сочувственно улыбается.
Реальности из не иной,
придуманной кем-то, а именно этой
вдали возникает мираж.
Лучами фантазии светлой согреты
регистры возвышенных башен,
холмы куполов, скромных хижин солома.
Но мимо идёт караван
горбатых мыслишек линией ломанной
к холодным чужим городам.
Ведь Сна Золотого предчувствует зритель
финальный разящий аккорд,
крушащий басами земную обитель.
Взлетев над суставами хорд
сверкает улыбка и, разом померкнув,
ныряет под занавес сна
свинцового, что в обиходе у смертных.
Любовь. Комсомол. И Весна.
Миф о Героях
Чем обычно дерутся великие люди?
Неизвестно. Наверное, чем-то большим.
Им по праву всё лучшее из атрибутик
достаётся, чтоб мощью плебеев страшить.
Им неведомы страхи, налоги и штрафы.
Надоедливо мелочь в мошне не звенит.
Затаённые в недрах дубового шкафа
из титана доспехи – вот их реквизит.
Вы от них не услышите слово «пуанты».
Если ростом с Везувий, какой тут балет?
Но легко помещаются в замках атланты,
на страницах таблоидов, в новый багет.
В каждом доме, посёлке, стране и деревне
эвкалиптом, собором, бизоном, горой
над макушками ближних вовеки издревле
возвышается свой незабвенный герой.
На просторах достаточно крупного мира,
если собственной лень размышлять головой,
вы найдёте себе по ранжиру кумира
с катехизисом или большой булавой.
Если кто-то сумел так удачно родиться,
социальных вершины познать пирамид,
освещённые солнцем привычных традиций,
значит, всё справедливо, без глупых обид.
И гоните пинками Фому и Терсита.
Кто они, что бы в зависти желчь изливать?
Волки смелые целыми овцами сыты.
Режет воздух праща и поёт тетива.