Нэйт очнулся от боли, невыносимой боли. Усилием воли он едва приоткрыл глаза, но веки были слишком тяжелы и снова наступило беспамятство.

В следующий раз, когда сознание вернулось к нему, он почувствовал сильную боль во всем теле. Чьи-то сильные руки поддержали капитана за плечи, помогли приподняться на локтях, потом он услышал голос Коннора: «Осторожно, капитан, не спешите». Собравшись с мыслями, он крепко зажмурился, а потом резко открыл глаза. Но тут же сощурился от света факела, казавшегося ему слишком ярким после темноты бреда. Первый, кого он увидел, был Адилье, сидевший на корточках у костра и что-то помешивающий в котелке над огнем. Бывший тюремный врач Коннор сидел здесь же у его постели (если соломенный тюфяк и пару шерстяных одеял можно было назвать столь громко).

– Где я? – прошептал капитан.

– Ты среди своих, – ответил Адилье.

– Что со мной было?

– Когда вы с Коннором договаривались о встрече у маяка, кто-то вас подслушал и донес солдатам, – прозвучал из-за плеча капитана звонкий мальчишеский, хотя принадлежавший вовсе не мальчишке, голос. – И я уверена, Вы, капитан, хорошо знаете имя предателя. Солдаты устроили засаду, им нужен был капитан Кондор живым… Мы ослушались Вашего приказа, и сразу же снялись с места, как только услышали первый выстрел.

– За то, что ты сейчас жив, благодари Кошачий глаз. Это она тебя вытащила. Не думал, что ундины живут среди нас, – добавил Коннор. – Мы принесли тебя сюда. Честно говоря, я не верил, что ты останешься жив после такой кровопотери. Слава Богу, я был неправ!

– Какими судьбами ты здесь? – спросил Нэйт, мимоходом улыбнувшись своей ундине, поддерживающей его за плечи.

– Бежал. Эдвард приходил ко мне. Предложил сделку, но я… сделал вид, что согласен и дал деру. Пеньковый галстук мне не очень-то к лицу, знаете ли. К сожалению, я так и не успел предупредить тебя… Пока добрался, уже стемнело, и вы ушли. Но твои люди меня не обидели и то хорошо.

– Нам нужно уходить отсюда… Они прочешут остров и найдут нас. Сколько я был без сознания?

– Чуть больше суток…

– Значит, после новолуния минуло уже три ночи… Корабль?

– … все еще не пришел, – тихо сказала девушка. – И мы заперты на этом острове до его прихода, как в ловушке.

– Нужно что-то придумать, нужно … – прошептал капитан. Лихорадка брала свое – веки наливались свинцом, но он боролся со слабостью из последних сил.

– Нэйт, ты потерял очень много крови. Поспи, тебе сейчас нужны силы. Ни о чем не думай, … спи, – тихо произнес доктор, кладя на лоб юноши прохладную ладонь.

Капитан чувствовал во всём теле такую усталость, что не мог сопротивляться и снова провалился в забытье.

Когда капитан заснул, девушка, сидевшая у изголовья его постели, тихо выскользнула из хижины. Адилье только головой покачал…

– Хорошая у Вас дочь, Адилье, – улыбнулся доктор.

– Кити у меня бедовая. Вся в мать, – ответил пират.

– Не думаю, что только в нее. Отец, тоже вполне достойный…

– Может быть, Вы и правы, доктор…

– Куда она?

– Осмотрится и придет к рассвету.

После короткого молчания, Коннор спросил:

– Адилье, а Вас не пугает это… затишье?

– Пугает, док. Очень пугает, но… что я могу поделать? Как думаете, капитан справится?

– Жить будет…

Крик сыча неожиданно прозвучал совсем рядом. Адилье спешно схватил со стола пистолеты и выбежал в ночь, бросив на ходу: «Погасите свет и будьте готовы!»

Сразу после его ухода, доктор погасил огонь и, чутко прислушиваясь, замер у постели капитана. Кондор метался в бреду – горячка усиливалась. И доктор был тут бессилен. Так прошло полчаса или чуть больше. Снова прокричал сыч, ему ответил филин. Ухнул замогильным голосом раз и другой. И снова все стихло. Доктор ждал. Осторожно приоткрылась дверь в хижину, и в лунном свете на пороге возник силуэт. Коннор узнал Кити.