Спустя несколько минут, Шарль Доуэл, мертвенно – бледный, поднялся со своего стула и безразличным голосом, пожелав гостям доброй ночи, спустился к себе в каюту. Он задержался у начала лестницы всего на мгновение, бросив на Азалию, провожающую его взглядом, ответный взгляд полный горечи и сожаления. Это мимолетное движение не укрылось от внимания Абеля, но он сделал вид, что ничего не заметил…
Ночью Азалии не спалось. Решившись, она осторожно выскользнула из капитанской каюты «Lux in tenebris» – корвета, на который она переехала вслед за Абелем. Выйдя на шканцы, остановилась у планширя, с наслаждением вдыхая ночной воздух полной грудью и любуясь звездами в небесной выси.
Вдруг зазвучал чистый и сильный голос, тихо певший в ночи. Певец, сидевший на ступеньках лесенки, ведущей на квартердек, не заметив в темноте ночи свою невольную слушательницу, пел для собственного удовольствия или развлечения. Шло время голландской песьей вахты, чего не сделаешь, чтобы не заснуть…
И над морем над широким
Вдруг взовьется чёрный стяг
И корабль в море рвётся
Сквозь туманы бури мрак!
Звон пиастров золотых мы слышим,
Ром нам головы кружит,
В руки к нам плывут богатства и красотки
И наживы лёгкой, запах чуем мы!
Вот корабль вдалеке мы видим,
Поднимаем дружественный флаг
И, салютую, подходим ближе,
И без боя их берём на абордаж! —
Внимательно вслушиваясь в голос, Азалия с удивлением узнала певца – им оказался капитан корвета – Абель Кестрел. Только много лет спустя, рыжеволосая осознала всю ценность той ночи, когда она услышала, как поет Король… Абель редко пел, чаще он любил слушать.
Завязался бой на палубах и в трюме —
Выстрелы слышны вокруг —
Нам пиратам это так привычно
И свист сабель наш ласкает слух!
Вся добыча нам теперь досталась,
Трупы непокорных на корме лежат,
А команда пир на палубе устроит
И песни флибустьеров над волнами полетят!
Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших Грошевой уют.
Вьётся на ветру лоскут наш чёрный,
Люди фарта песенку поют!» —
Когда отзвучали последние слова песни, начало светать. Заметив, что он не одинок на палубе, пират, несколько смутившись, подошел к девушке и негромко приветствовал ее
– Доброе утро. Надеюсь, не помешал?!
– Здравствуйте, капитан… Мне было приятно Вас слушать. Вы прекрасно поете, – она покраснела и добавила, – и Вы не такой, как другие…
Кестрел улыбнулся.
– Наоборот… Я самый обычный. Вы, верно, спутали меня с капитаном Доуэлом. Вот он, действительно, необычен. Хотя, это и не удивительно, нас часто путают. По странной шутке судьбы, мы разительно похожи…
На берег были доставлены двое пассажиров – редкое исключение для военного судна. Ими оказались двое скромных монахов.
– Вовсе нет! Вас невозможно спутать! Ваши глаза смотрят в самую глубину души. А глаза Шарля пусты, как глазницы мертвеца. Вашего взгляда я боюсь, боюсь утонуть в нем, как в море… Вы – другой, не такой, как мистер Доуэл… И, мне… страшно признаться, но…
Абель осторожно коснулся кончиками пальцев ее нежных губ. Их взгляды встретились и в глазах друг друга они прочли все то, что обычно люди облекают в слова, произнести которые бывает очень и очень непросто.
Следующим утром корабли взяли курс, указанный Шарлем Доуэлом. Король, ни один год, бывший ярым противником оседлости, внезапно согласился с доводами друга о постройке собственного города-базы и безоговорочно доверился ему во всех связанных с постройкой городка вопросах.
***
Команда Шарля Доуэла трудилась не покладая рук. Вчерашние пираты умело брались за рубанок и молоток, становясь отменными плотниками и каменщиками. И все то время, что строился город-база, Азалия Кондор – рыжеволосая дочь цыганки была рядом с Шарлем. От нее Доуэл многое узнал и многому научился, обретая уверенность в своих силах и развивая собственный дар. Рыжеволосая оставалась для Доуэла верным другом и помощницей, хотя он надеялся на большее, но не смел просить об этом.