– Сидор, ты что ли? – щурил он глаза, пытаясь отгадать ночного гостя.

– Еремей это, аль не признал меня, Звонарев? Давай без напряга и выкрутасов! Веди меня в дом. Усадьбу твою окружили стрельцы. Глянь наружу.

Звонарев, действительно, подошел к входной двери, открыл ее и вздрогнул, увидев двух здоровых мужиков в черных мантиях. Он сразу захлопнул дверь и позвал Еремея в избу.

– Все-таки выследили! Думал, что за границей и в этой глуши меня никогда не найдут. Не поверишь, стал думать о будущем.

– О каком будущем ты говоришь, Звонарев? Ведь, если бы тогда за руку тебя не схватили, крепость по воде не дошла бы до места назначения. Все бревна разлетелись бы в разные стороны. Не построили Свияжск и, стало быть, Казань до сих пор оставалась ханством. И все по твоей милости! Потому государь объявил тебя главным вором, велел любыми потугами найти и вернуть в Москву.

– Родненький, не погуби! Все добро мое забери, но не надо везти меня в Москву! По дороге руки на себя наложу.

– Сказывай, как ты оказался в Польше, кто тебе в этом помог?

– Надоумил меня Ярожок еще до того, как его заточили в тюрьму. Мы с ним часто беседовали на разные темы. Конечно больше всего его интересовала стройка. Я рассказывал все, что удавалось узнать, но про Казань мы так и не доперли. Когда я передал ему чертеж крепости, Ярожок предупредил, что может случиться самое страшное. Придется даже бежать из Московии и остаток жизни провести у поляков или литовцев. Я тогда подумал, что уж такого может произойти, но потом его совет пригодился.

– Надоумил Ярожок, а помог кто? Переезд – дело хлопотное. А устройство у иноземцев еще сложнее. Без сторонней помощи тут не обойтись.

– В Польшу я попал тайными тропами. Провел меня племянник жены, он давно обосновался в Полоцке, но по рождению наш углицкий. Он дал адрес в Косушке, тут живет тоже наш земляк.

– Как зовут его?

– Франтишек Короба. Поляки принимают его за своего, но он тоже углицкий – Фрол Коробка. А здесь стал на польский манер называться. В общем правдами-неправдами разыскал я Фрола, он помог купить дом и все прочее.

– Небось за большие деньги?

– Нет, – вырвалось у него.

Почувствовалось, что он тут же пожалел о сказанном, но слово не воробей. И Еремей испытующе смотрел на своего пленника. Тот напрягся и заявил:

– Если скажу тебе все как было, ты ахнешь. А я свою жизнь могу сильно укоротить.

– Ты, Звонарев, повторяешься. Я такому поверил однажды. Потом ты начнешь проситься на двор… Но второй раз твоя придумка не сработает.

Еремей открыл входную дверь и в избу ввалились Серж и Бруно.

– Стрельцы, свяжите его, потом завернем в попону и как-нибудь дотащим. Думаю, дня за четыре-пять доберемся. А сейчас надо поторапливаться, пока ночь на дворе. Да и еще, домашних его закройте в погребе. Где у тебя погреб?

Артисты естественно ничего не поняли из сказанного, они ждали условный знак. Звонарев упал на колени и взвыл.

– Не надо попоны, все скажу, как на духу! Фрол повез меня в Краков, там сдал пану Микульскому, тот сначала поселил в каком-то чулане. На вторую ночь свел в подземелье и стал допрашивать. Сначала про Ярожка, что, кто, когда, где? Потом за стройку. Его она не очень беспокоила, так для порядка. Главное его интересовали углицкие бояре, особенно те, кого я хорошо знал. Их состояние, жены, дети, родня. Интересовался крамолой на них, в том числе сплетнями.

– И ты все поведал?

– Я говорил, а его помощник записывал. Потом меня били какие-то бугаи, потом бросили на солому в темнице. Через день, а может через два, приехал Фрол и забрал меня. Знаешь, что он мне сказал? Дескать мне повезло, англицкий мужик в отъезде, так бы допросы продолжались еще и еще.