– Тогда давай просыпаться? – зевнула та, хорошенько потягиваясь.

– Давай!

– Пойду поставлю чайник и тесто на блинчики заведу, – развернулась бабушка, направляясь обратно в дом.

– А я накрашусь и причешусь, – Лера поднялась на ноги и тоже поспешила вернуться в комнату.

С момента её отсутствия здесь стало немного светлее и как будто даже уютнее. Она за полминуты заправила постель, достала из своей дорожной сумки косметичку и плюхнулась сверху на покрывало. Сложив ноги по-турецки, прислонила к подушке квадратное настольное зеркало с подсветкой и решила начать с причёски.

Разделив волосы на две части, Лера сделала хвост на боку. Оставшиеся свободные волосы распределила на три одинаковых пряди, которые быстрыми и ловкими пальцами поочерёдно закрутила в жгуты, соединила их у основания уже готового хвоста и закрепила результат красивой резинкой с перламутровыми белыми бусинами.

Покрутив головой и приглаживая непослушные волосы-антенки, она не стала с ними заморачиваться и вытащила из косметички тюбик с тушью. Не успев накрасить ресницы на левом веке, вновь услышала приближающиеся бабушкины шаги и странный шум на улице.

– Валери́!.. Сходи в курятник за яичками, а?

Лера на секунду открыла рот, но в тот же миг улыбнулась и кивнула. С детства она не любила бывать на заднем дворе. И его обитатели тоже её не жаловали. Но что она, яиц не наберёт, что ли?..

– Только давай поскорее! – поторопила бабушка. – Блинов ещё напечь надо, пока Николяшки спят…

Лера хихикнула, в очередной раз отмечая, как это забавно и мило иметь частично французскую бабушку в русском селе.

– Сейчас, только глаз докрашу, – пообещала она.

– Потом докрасишь! Давай-давай! Тут и смотреть-то некому на тебя! – подогнала бабуля. – Один шашлык, да Петька!

Лера потупилась:

– Ктооо?

– Поросёнок, – пояснила старушка, закатывая глаза и удивляясь её непонятливости. – Шашлыком его твои братцы назвали. А Петька – это петушок наш…

– Ааа, – снова рассмеялась Лера и, закрутив тюбик, оставила его на постели рядом с зеркалом и двинулась на выход.

– Держи, – бабушка протянула ей самое настоящее плетёное лукошко и, хлопнув внучку пониже спины, выпроводила её из дома.

Надвинув Колькины резиновые шлёпанцы на четыре размера больше, девушка поспешила по дорожке в курятник. Шлёпки стучали по пяткам, и она успела их два раза потерять, пока добралась до калитки, сделанной из крупной сетки рабицы. Не заметив приоткрытую дверь гаража, расположившегося по левую сторону от сарая, она откинула с калитки металлический крючок и перешагнула деревянный порожек.

Задний двор был пуст. Куры, вероятно, ещё дремали на своих насестах, и Лера на всякий случай выставила лукошко вперёд – вдруг им не понравится, что она вторгается в их утренний сон, да ещё и с одним накрашенным глазом. А так она хотя бы попытается от них отбиться. Если что…

Дверь в большой деревянный сарай была приоткрыта, и, приблизившись к ней, Лера вдруг нос к носу столкнулась с его хозяином. Рыжий петух с красным гребнем, похожим на ирокез, вальяжной походкой вышел из-под крыши во двор и встал напротив девушки, воинственно расставив лапы. Не иначе как это чудо природы назвали в честь Петра Первого!

– Уууйди… – отпрянула она, махнув лукошком в его сторону.

Но Петька лишь высокомерно и с презрением глянул на неё и зачем-то растопырил в стороны широкие крылья.

Лера расценила этот жест как готовность пойти в атаку и решила, что лучшая защита – это нападение. Поэтому петух тут же получил лукошком по башке, а она, пользуясь моментом, юркнула в сарай и закрыла за собой дверь.

Выдохнуть не успела, потому что в курятнике мгновенно начался переполох. Куры не ожидали такого откровенного мародёрства. Они в испуге повскакивали с насеста и, натыкаясь друг на друга, бросились врассыпную.