Типа ты не имела никакого отношения к тому, что Брекзит довели до конца, – говорит сестра.

Саша, это лишнее, – говорит мать. – Ну так вот. Все уже позади. И дело с концом. Нам везет. Все мы живем на заре новой эры.

Лично мне самым интересным кажется… – Роберт снова говорит странным-для-себя голосом.

При этом он трогает пальцем рубчик на носке, не осмеливаясь поднять глаза или, возможно, забыв, что хотел сказать. Затем он вспоминает, что делает обычно с носками. Краснеет и больше ничего не трогает. Отводит руку подальше от своей голени. Направляет взгляд на чашку на столе. Прекрасная гостья Шарлотта – лишь размытое световое пятно за чашкой.

И что же тебе кажется интересным? – говорит прекрасная гостья Шарлотта.

Определенная черта этой лексики, – говорит он.

Затем Роберт вспыхивает, ведь слово «лексика» звучит так, будто в нем есть слово «секс».

Все смотрят на него и ждут, что же он собирается сказать дальше.

Лексика, – говорит мать.

А чё это означает? – говорит сестра.

Словá, – говорит прекрасная гостья Шарлотта.

Гостья не просто прекрасна – она в буквальном смысле блистательна.

Да, в точности, – говорит Роберт. – В том смысле, что наш отец проголосовал «остаться», а наша мать проголосовала «выйти». Но в конце концов это нашему отцу пришлось в прямом смысле слова – выйти.

О боже, – говорит мать. – Роберт.

Получается, – говорит он, – будто люди, проголосовавшие за выход, как бы тоже дали команду. Это вообще-то очень умно. Как в моем физическом классе есть мальчик, не знаю, как его зовут, у него отец француз, и у него ресторан, хороший, с этой, как его, звездой…

Мишленовской? – Прекрасная гостья говорит так красиво, что Роберт замолкает и отводит взгляд, опускает взгляд, затем через минуту осмеливается снова взглянуть на нее из-под челки.

Ну да, и они «выходят» – уезжают, вынуждены уехать, – говорит сестра.

Роберт раскрывает рот, но не произносит ни звука.

Вот мне всегда было интересно, – нарочито бодренько говорит мать (она меняет тему). – Может, кто-то из вас, молодежи, меня просветит. Что же такое культура отмены?[16]

Никто не отвечает.

Прекрасная Шарлотта подается вперед.

(На Роберта веет ее ароматом.

Пахнет она потрясающе.)

Прекрасная Шарлотта подмигивает его матери.

Знаете, – говорит она, – вся эта история с Брекзитом – пустое. Это как если, фу-ты… как если муха откладывает в трупе яйца. Ведь все нужно поменять. Все.

И, чтобы просто восстановить справедливость, мать говорит, словно прекрасная Шарлотта ничего не сказала:

Наша ссора, моя размолвка с мужем не имела отношения к тому, за что я проголосовала, а имела отношение к тому, что ваш отец встретил Эшли.

Ну да, но мам, – говорит сестра. – Эшли он встретил в 2018-м. А съехал в 2016-м.

Мать пожимает плечами, глубоко вдыхает, выдыхает воздух к потолку и театрально смеется.

Дело с концом, – говорит сестра. – Нам уж точно конец.

Так будет лучше, – говорит мать. – Для всех. В результате.

Эйнштейн говорит, что будущее – это иллюзия, – говорит Роберт. – А также прошлое. А также настоящее.

Нельзя остановить изменения, – говорит мужчина, пришедший сюда с прекрасной гостьей Шарлоттой.

Это первое, что услышал от него Роберт.

Изменения просто наступают, и все, – говорит мужчина. – Наступают в силу необходимости. Нужно с этим смириться и извлечь что-нибудь из их влияния на тебя.

Превращение, – говорит Шарлотта. – Это всегда ответ на то, что не имеет ответа. Даже если это означает превращение в жука, по версии Кафки.

Ой, обожаю Кафку, – говорит мать. – «Книга должна стать топором, чтобы разбить замерзшее море у нас внутри». По-моему, это одно из самых прекрасных высказываний.