Я начал рисовать, смутно представляя, что должно получиться в итоге. Обычно я изображал что-то, что уже давно витало в моей фантазии. Рисовать же на заказ мне ещё никогда не приходилось. Как бы то ни было, уже в ходе работы над рисунком некий его будущий образ у меня сложился, и я трудился не покладая рук, наслаждаясь процессом и вкладывая всю душу в этот рисунок, вдохновляясь вчерашней прогулкой под дождём.

Часов около пяти я отошёл от мольберта и замер. Неужели это нарисовал я?! Я не мог поверить своим глазам. Это было действительно красиво! Акварель словно наполнила рисунок жизнью. Опушка сказочного леса, умытого дождём, блестела бликами. На осколках метеоритов отражались огни далёкого звёздного сияния, украшавшего тёмное небо неизвестной планеты. И бурный, вспенившийся от дождя ручей чуть ли не вырывался водопадом из полотна, грозя затопить всю мою комнату. Я всё смотрел и смотрел и не мог оторвать взгляд от своего рисунка.

Мне захотелось тут же показать его Макс. Я быстро собрался и побежал на кладбище поездов. Выбегая из двора, чуть не врезался в Юльку.

– Э, Чудила, смотри, куда прёшь! – разозлилась она.

– Извини! – нечаянно выпалил я на автомате, прежде чем сообразить, что для таких, как Юлька, извинения были лишь очередным признаком неудачника. Выругавшись про себя, я помчался дальше.

Вскоре я был на месте. Взобравшись на тепловоз, я естественно никого не обнаружил. Я и не надеялся встретить здесь Макс так рано. Она могла и вовсе не прийти сегодня – это тоже уже было вполне ожидаемо. Но я решил всё-таки подождать её здесь.

Усевшись на горяченную крышу, я вновь стал разглядывать свой рисунок. Нет, он и сейчас был ничуть не хуже, чем мне показалось на первый взгляд. Мне всё ещё не верилось, что это нарисовал я. Потом я отложил рисунок и попытался лечь. Протерпев несколько секунд, я вскочил: крыша обжигала кожу. Пришлось сидеть дальше. Я сидел и смотрел по сторонам. По сравнению с тем, как невероятно выглядело кладбище поездов на закате, сейчас оно являло собой, конечно, не такое фантастическое зрелище. Зато сейчас в нём был особый уют – уют безмолвия и покоя. Где-то вдалеке был смутно слышен гул машин, куда-то шли, ехали, торопились люди, но здесь не было ни души. Только я один. Я сидел, подставив лицо вечернему солнцу, и смотрел то на поезда, застывшие в бесконечности, то на луг, раскинувшийся вдалеке. Сидел и наслаждался тишиной.

Вдруг поблизости раздались шаги. От неожиданности я вздрогнул. Потом я услышал, как кто-то лезет на мой тепловоз. Я уже успел испугаться, что это сторож, но, к счастью и немалому своему удивлению, я увидел голову Макс, показавшуюся над крышей. Я, если честно, почему-то был почти уверен, что она сегодня не придёт. А она пришла. Макс улыбнулась мне и, вскарабкавшись на крышу, подошла и села рядом.

– Привет-котлет! – весело приветствовала она меня.

– Привет! Я думал, ты сегодня не придёшь.

– Да ты любишь думать, это я знаю. Как же я могла не прийти! Я, вообще-то, хочу увидеть свой рисунок.

– Пожалуйста, – ответил я и протянул ей свою работу.

Макс взяла рисунок, уставилась на него изумлёнными глазами и воскликнула:

– Вау! Это же просто круто! У тебя настоящий талант!

– Ну, вроде, неплохо получилось, – покраснев, согласился я.

– «Неплохо»… Это нереально круто! – уверенно заявила Макс и обняла меня.

Обняла меня. Она обняла меня. Меня обняла девушка! Я почувствовал тепло и мягкость её тела. Я почувствовал прикосновение её груди. От одной мысли об этом меня бросило в жар. Голова закружилась. Сердце заколотилось, как бешеное.

– Эй, с тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросила Макс. – Ты краснющий, как помидор.