Ладно, что уж. Люди постоянно опаздывают и забывают предупреждать. Подожду еще десять минут.

Я утихомирила подпрыгивающую ногу. Удивительно добродушное поведение Ноя по отношению к грустному слону, который сейчас целым и невредимым лежал на моей кровати вместе с плюшевой лошадью, вызвало у меня надежду, что он перестанет вести себя в духе «помочь или помешать» и «этот остров принадлежит мне». Ничего страшного в разговоре с ним нет. К тому же он реально не может мне помешать. Ной обычный парень, да и власти у него нет.

Верно?

Ной сказал, что хочет обсудить перемирие. Какое еще перемирие он имел в виду?

Ной вбежал в ресторан в 10:26. На нем была облегающая оксфордская рубашка, а волосы тщательно уложены. Во всяком случае, я надеялась, что он специально их уложил. Если он просыпается с такой идеальной прической, то мне с откровенной завистью придется побрить его налысо и, наверное, сохранить локоны себе. Так, себе на заметку: меня завело куда-то не туда, лучше ни с кем не делиться этими мыслями.

Он упал на стул напротив меня.

– Привет.

– У тебя получилось.

– Оу, пассивно-агрессивный аналог «ты опоздал».

Я скрестила на груди руки.

– Договорились. Ты опоздал.

– Помогал пожилой даме перейти улицу.

– Врун. Что это было, странная демонстрация силы?

Ной приподнял бровь.

– Задержался на работе.

– Ты работаешь? – удивление в голосе прозвучало слишком явно.

– А ты думала, что я целыми днями слоняюсь без дела?

– Типа того. К тому же твоя работа завершилась слишком рано. Если только ты не рыбак.

– Я помогаю папе. Он хотел, чтобы я закончил составлять для него отчет.

– Оу. – Мне понравилось, что он помогает семейному бизнесу. – Это мило.

– Да, правда? – в его голосе послышались резкие нотки.

Рядом с нами снова возникла официантка и лучезарно улыбнулась Ною. Видимо, она разделяла мое облегчение, что меня не бросили.

– Готовы?

Ной заказал на завтрак буррито и кофе, а я – блинчики на молоке с ягодами. Как только официантка отошла, Ной глотнул у меня горячего шоколада и скорчил мину.

– Это не кофе.

– Я бы тебе посочувствовала, если бы ты не забрал у меня напиток.

На лице Ноя не было и тени раскаяния.

– Ладно, Эбигейл Шенберг. В чем дело?

– То есть?

– Я ничего о тебе не знаю.

– Вообще-то я тоже о тебе ничего не знаю.

– Кроме того, что уже знаешь, так ведь? Ты приехала на Нантакет, просочилась в мой дом и сунула нос в жизнь моих бабушки с дедушкой.

– В их жизнь, не в твою. И это очень агрессивный метод перемирия.

Его улыбка снова стала напряженной.

– Считай это предварительным перемирием. Кто ты?

Я смущенно и робко заерзала на стуле. Я думала, мы обсудим письма и наших родственников, а не меня.

– Никто.

Жизнерадостная официантка снова подошла к нам и поставила дымящуюся кружку перед Ноем.

– Ваш кофе!

Он поблагодарил ее и, когда она ушла, снова повернулся ко мне.

– Попробуй еще раз.

– Я серьезно. Не о чем говорить.

– Значит, ты считаешь нормальным проводить лето на небольшом острове, чтобы узнать побольше о прошлом своей семьи? И чтобы убежать от своего бывшего?

– Он тут вообще ни при чем! – выпалила я и с удивлением отметила, что за прошедшую неделю ни разу не вспомнила про Мэтта. – Это вообще не твое дело.

Ной наклонил стул на двух ножках и, закинув руку на спинку, смерил меня пристальным взглядом.

– Я почти уверен, что теперь наши дела неразрывно связаны.

Я почувствовала, как то ли от гнева, то ли от чего-то еще начинают гореть щеки.