Получив отставку по почте неожиданно быстро, в январе шестьдесят восьмого, Максим Михайлович не удивился скорости решений в Петербурге.

– Хорошо, что за мной не прислали парней с Фонтанки, вроде того типа в котелке, – он не обманывался мирным лицом джентльмена. – Литовцев дружил с императором, а с монархом не шутят.

К чаю прилагались устрашающего вида печенья, напоминающие Сабурову экспонаты Британского музея. Он не рискнул зубами, однако пожилой человек напротив с видимым удовольствием поболтал одним в чае.

Максим Михайлович решил нарушить молчание первым.

– Я имею честь говорить с мистером Брауном? – поинтересовался Сабуров.

– Можете называть меня и так, – легко согласился собеседник. – Нам нужна ваша консультация, мистер Гренвилл.

Фотографии не отличались четкостью, однако Сабурову оказалось достаточно и размытых очертаний. Так называемый мистер Браун вынул украшенные полицейскими печатями снимки из тощей канцелярской папки серого картона.

– Сейчас у нас апрель, – он недовольно поскреб пушистые бакенбарды. – Это январь, вот февраль, а этот снимок последний, мартовский. Вернее, апрель еще не закончился.

Мистер Браун жестом фокусника вытащил откуда-то из ящика стола подробную карту Лондона.

– Вы специалист по утопленникам, – Максим Михайлович вспомнил стылый морг Литовского замка и тело Лийсы. – Однако эти трупы, пусть и найденные в воде, утопленниками не являются. Их утопили на суше, а потом сбросили в реки или озера.

На первый труп, мужской, наткнулись рыбаки, вышедшие на утренний клев в Хэмпстедском пруду.

– Потом опять был мужчина, в Риджентс-канале, – Браун ткнул карандашом в соответствующее фото. – Прошлым месяцем, в центре города, в пруду Серпентайн, нашли женщину.

Обнаженные трупы засунули в дерюжные мешки самого простого пошиба.

– Что могло бы намекнуть полицейским на возможное убийство, – недовольно сказал Браун. – Я еще не слышал о пловцах, отправляющихся в воду в завязанных мешках. И кто купается в январе?

Сабуров позволил себе короткую улыбку.

– Русские, в проруби, мистер Браун.

Британец отозвался:

– Я знаю, но позвал я вас не поэтому, – Браун налил им еще чая. – Трупы остались неопознанными. Доктора установили, что жертвам было примерно от двадцати пяти до тридцати пяти лет и что женщина была замужем.

Сабуров усмехнулся.

– В нынешние времена не обязательно стоять перед алтарем, чтобы вступить в близкие отношения с мужчиной, – Браун заметно смутился. – Даже кольцо у нее на пальце тоже ничего не значит.

Хозяин кабинета покачал головой.

– На трупах не осталось и клочка одежды. Однако руки у них холеные, они не рабочего сословия. У мужчин нашли пятна чернил или краски, а судя по состоянию пальцев женщины, она часто музицировала.

Сабуров аккуратно сложил фотографии в стопку.

– Но почему вы послали за мной, мистер Браун? – он решил называть британца именно так.

– В Скотланд-Ярде хорошие инспекторы, – добавил Сабуров. – Я работал с ними неофициальным образом.

Браун опять поскреб себя по немного отвисшим старческим щекам.

– За три месяца хорошим инспекторам не удалось установить личности убитых, мистер Гренвилл. Мне нужна ищейка, поэтому я и позвал вас.

– И вы не ошиблись, – уверил его Сабуров, легко поднявшись.

– Я забираю материалы дела, – он почти бесцеремонно загреб папку. – Первым делом я должен увидеть трупы. Надеюсь, их еще не похоронили?

Браун подвинул к себе массивную министерскую чернильницу.

– Я дам вам записку в полицейский морг, мистер Гренвилл.

Давешнего парня в котелке Максим Михайлович обнаружил в безликой официальной передней. Головной убор красовался на расшатанном столике. Неизвестный закрылся The Times. Сабуров наметанным глазом определил, что парень изучает страницу некрологов. Тоби, свернувшийся в клубочек рядом с продавленным креслом, приветственно заворчал. Парень опустил газету.