Сабуров склонился над мертвенно-белыми плечами мисс Перегрин.

– Ни одного синяка, – пробормотал он. – Это что такое?

Тонкое запястье девушки обвивала красноватая борозда.

Сабуров помолчал.

– Полицейские доктора решили, что перед ними след от браслета, но мне кажется, что ее связывали. Смотрите, – он указал на щиколотку. – Там тоже осталась отметина.

– Следы вокруг рта, следы вокруг рта, – Сабуров вглядывался в блокнот. – Вчерашним вечером мне что-то пришло в голову…

Он вскочил, едва не опрокинув опустевший чайник.

–Зовите полицейского доктора, мистер Браун, – велел Сабуров. – Отдых закончен, надо заглянуть в горло мисс Перегрин.

Перескакивая через ступени, Максим Михайлович ринулся в подвальный морг.

До чертежной бумаги Сабуров добрался ближе к полуночи. Покидая морг, Браун заметил:

– Ваш верный оруженосец мистер Грин отправился к семье. Я подвезу вас. Завтра отправьте телеграмму сюда, – он нацарапал адрес на Пэлл-Мэлл. – Сообщите Грину, когда вас забирать из дома.

Сабуров собирался поработать с запиской княжны Литовцевой. Услышав о его планах, Браун задумался.

– Я договорюсь со Скотланд-Ярдом, – пообещал он. – У них есть что-то вроде лаборатории. В Оксфорд или Кембридж вам ездить не с руки.

Максим Михайлович решил, что настал подходящий момент.

– Касательно лаборатории, – он откашлялся. – Учитывая новые сведения, мне кажется правильным привлечь к расследованию ученого-химика. Я дилетант в науке, а доктор Якоби из лаборатории профессора Пастера известный ученый и пользуется моим полным доверием.

Сабуров возблагодарил неопределенность английского языка.

– Победителей не судят, – сказал он себе. – Браун не выгонит фрейлейн Амалию восвояси только потому, что она женщина. Он кажется прогрессивным человеком. Во всяком случае, он читал романы мисс Джордж Элиот и мисс Мэри Шелли.

Речь о последней зашла, когда Сабуров, рассказывая за папиросой о Пьетро Дорио, сравнил его с Франкенштейном.

– Маска в вашем клубе напоминает его лицо, – признался Максим Михайлович. – Дома я смотрю на него каждый день. В Баден-Бадене он, скорее всего, лишился глаза, когда я ударил его осколком стекла.

Браун помолчал.

– Поработайте с полицейским художником, мистер Гренвилл, – решительно сказал он. – Телеграмма в Рим пока уйдет со словесным описанием. Если парочка сейчас в Лондоне, то клянусь, что они отправятся на эшафот или на каторгу.

Браун сжал еще сильный кулак.

– Мне кажется, что мисс Перегрин могла убить женщина. Вызывайте телеграммой доктора Якоби. Рейсы из Кале в Дувр идут каждый час, пусть он прибудет сюда послезавтра.

Сабуров понимал, почему Браун заговорил о женщине. Его догадка оказалась верной. В горле мисс Перегрин обнаружили царапины. Судебный медик согласился с Сабуровым.

– Убийца начитанный человек, – Максим Михайлович вспомнил библиотеку Литовцевых. – Такой пыткой пользовались инквизиторы.

Доктор накрыл холстом труп мисс Перегрин.

– Мы списали повреждения легких на естественное утопление, но, учитывая следы на запястьях и щиколотках, я склонен считать, что ее связали и вливали воду через воронку.

Максим Михайлович передернулся.

– Что могла совершить и женщина, – скрипуче сказал он Брауну. – Для хлороформирования и связывания не нужна физическая сила. Принимая во внимание знак у них во рту, не остается сомнений, что мы имеем дело с Дорио.

Судебные медики, по мнению Сабурова, подошли к делу спустя рукава.

– Однако я слишком много от них требую, – сказал он устроившемуся у его ног Тоби. – Кто бы мог подумать, что знак Цепи вырезали во ртах жертв? Приняв его за царапины, доктора не обратили на них внимания.