Несколько лет я прилежно обманывала себя городом, попытками построить карьеру, заработать денег, найти, наконец, мужчину по сердцу и для жизни. А из зеркала каждое утро на меня устало, с укоризной смотрела грустная женщина. Счастье бежит за тобой по пятам, цепляется за подол, как маленький капризный ребенок, просит остаться с ним. Забыть все свои важные дела. Прямо сейчас. Оно не желает слушать, что у тебя какие-то там взрослые планы на жизнь.

Несколько лет я самостоятельно сдавала дом в аренду под тренинги. Потом грянула пандемия, людям запретили собираться группами, учиться, работать – жить как раньше. Я сидела на удаленке и гадала, что будет дальше. Потом сама заболела, всю осень провела на лекарствах в маленькой квартирке посреди большого шумного города. Потом снова – наемный труд, без радости, надежды на лучшее, даже без регулярной зарплаты.

Когда весной начала выглядывать из-под земли первая зелень, ощутила, что во мне закончилось все: силы, вера в лучшее, желание жить. Хвала всем богам, меня вовремя сократили! Я моментально собрала вещи и уехала готовить дом к летнему сезону. Не знала, что будет дальше. Но точно знала, что лето будет моим.

– Работать – не важно. Важно, чтобы деньги были, – говорит мне по Вайберу мой крестный, дядя по маминой линии.

На Украине у крестного – дело всей жизни – скрипки. Он мастерит их с нуля, с дощечки, с образа звуков, которыми она должна петь. А еще дядя – травник. Вероятно, нежелание работать и интерес к травничеству у меня от него.

Перебираю мешочки с травами, они пахнут жарким июлем, отраженным солнцем в воде, моей скоропостижной любовью.

Дон Алехандро подсказал мне идею сдавать дом в аренду через «Авито». Теперь лето обеспечено пропитанием, бензином, коммунальными платежами и даже – недолгими поездками, например, на Ладогу.

Теплая крыша над головой, дождь с утра выстукивает поверху чечетку. Кошке хорошо спится под его танец, а мне – уютно варить варенье, джем, новые главы моей счастливой незаметной жизни. Рассматриваю свое счастье как детский «секретик»: зарытые в земле, под стеклом лежат цветы, травки, бусины, фантики – смешная девчачья дребедень. Если бы можно было положить под стекло мою печаль, она выглядела бы мозаикой калейдоскопа: чуть повернешь – узор уже иной. Любуешься, изучаешь, иногда – молча, но чаще пишешь слова, чтобы запомнить. Счастье и печаль – вместе. Пойду посмотрю на спящую наверху кошку. Может быть, даже поглажу, чтобы услышать нежное, внезапное, вопросительное, спросонья:

– Мур?..

Как будто спрашивает: зачем тревожишь?

О ЛЮБОВИ И ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ

Сидя в летних качелях перед домом читаю Халеда Хоссейни «Бегущий за ветром». История любви и предательства. Любви. И предательства.

–Ты хочешь, чтобы я так о тебе рассказывал всем следующим женщинам?

– Следующим женщинам?..

– Да!

Почему я не встаю, не топаю ногами, не даю ему пощечину? Не хлопаю дверью, в конце концов? Где мои вопли: «Ты в своем уме?! Ты сам понял, что сейчас сказал?! Женщине, с которой у тебя связь, заявить прямой речью, что она – проходная фигура, временная история?!» Где мои выкрики справедливости? Застряли в горле. Вместо них я тычусь невидящим взглядом в огонь, не дыша, не шевелясь, боясь обрушить кипяток негодования в сторону сидящего рядом.

Почти как Хасан, почти. Тот терпеливым будет до конца, скорбная любящая овечка. Не стоит он этого, Хасан, дорогой, не стоит! Твой друг Али предал тебя, и не друг он тебе вовсе. Он –  твой хозяин, а ты – его слуга.

У дона Алехандро пятьдесят гектаров леса, пара домов для сдачи в аренду, дорога гравия и Волга. Я купаюсь в Волге, она тихо разливается вдоль невысоких душистых лугов, по реке плывут лодки, корабли и мои мысли. Я думаю о том, что широко мне только здесь, в глубокой рыбьей воде под открытым сине-белым небом. Там, на суше, приходится протискиваться в жизнь дона Алехандро бочком, как на его крошечную темную кухню. Приходится играть в песок социальных значимостей. Там мне сразу и многословно затем объясняли, что физтех –  это Олимп, а все остальные – плебеи. Мне скучно. Я люблю Афину Палладу и не люблю зевсовы претензии на гегемонию.