На самом деле здесь никаких крытых мостиков не было – лишь полусгнившие перила по обе стороны от гравийной дороги. Мальчики остановились и пешком, ведя велосипеды рядом, пошли на запад – по узкой тропинке, извивавшейся среди высокой, достававшей им до пояса, пыльной травы. Между кустарником, росшим вдоль дороги, и густым темным лесом тянулось заграждение из колючей проволоки. Ребята надежно спрятали велосипеды под кустами и зашагали дальше. Теперь их путь лежал по берегу небольшой, дарившей долгожданную прохладу речушки.

Тропинка, прятавшаяся среди густой и высокой травы, была едва заметна, но Дейл уверенно вел друзей вдоль протоки к пещере.

Собственно, это была не пещера. Точнее, не совсем пещера. По какой-то причине власти округа приняли решение установить в этом месте железобетонную штольню, вместо того чтобы проложить тридцатидюймовые гофрированные стальные трубы, как это делалось везде. Возможно, они опасались весенних паводков, а быть может, в их распоряжении оказалась лишняя штольня, которой не нашлось иного применения. Как бы то ни было, под дорогой находилась огромная – шесть футов в поперечнике – емкость, и по дну ее проходил четырнадцатидюймовый желоб, по которому тек ручеек, так что ребята могли сидеть, облокотившись на полукруглую стенку и уперев ноги в край желоба, и при этом не рисковали промокнуть. В пещере было прохладно даже в самые жаркие дни, вход в нее скрывался за плотным переплетением плюща, а шум пролетавших в десяти футах над ними машин делал убежище еще более укромным.

По другую сторону пещеры располагался маленький – всего семь-восемь футов шириной и примерно в половину этого глубиной – дренажный пруд, но в нем таилась какая-то своеобразная красота. Поверхность его даже в самые ясные дни оставалась темной благодаря низко склонившимся деревьям, и покой ее нарушал только миниатюрный водопад, образовавшийся в том месте, где вода вытекала из желоба. Все это вместе придавало крохотному прудику своеобразное очарование.

Майк назвал протоку, впадавшую в пруд, Дохлым ручьем, потому что именно она часто приносила в маленький пруд несчастных жертв дорожного движения: опоссумов, енотов, кошек, дикобразов… А однажды там оказался даже труп немецкой овчарки. Дейл хорошо помнил, как лежал, упершись локтями в холодный цемент, и рассматривал мертвое животное, мирно покоившееся футах в четырех от него на дне: черные глаза овчарки были открыты, и единственным признаком того, что она сдохла, не считая, конечно, пребывания под водой, была белая полоска у самой пасти, – казалось, собаку вырвало гравием.

Майк уже ждал их в пещере. Минутой позже появился и Дуэйн Макбрайд, запыхавшийся и вспотевший, с красным под кепкой лицом. Попав после яркого света в сумрак штольни, он беспомощно моргал, приспосабливаясь к темноте.

– А, заседание общества Созерцателей дохлых моллюсков и любителей моллюсковой похлебки! – все еще щурясь, приветствовал он друзей.

– Что-что? – переспросил Джим Харлен.

– Не важно.

Дуэйн уселся поудобнее и вытер лицо полой фланелевой рубашки.

Лоренс уже нашел себе занятие: подобранной где-то по пути палкой принялся сбивать нависавшую повсюду паутину. Но как только заговорил Майк, живо обернулся к нему.

– У меня есть идея… – начал Майк.

– О, экстренное сообщение! – ехидно воскликнул Харлен. – Сногсшибательные заголовки для завтрашних газет!

– Заткнись, – беззлобно откликнулся Майк. – Ребята, вы все были вчера возле школы, когда Корди и ее мать искали Табби.