Я почти готов попытаться и выяснить, кто или что так сильно беспокоит ее, но в этот момент появляется официант с напитками и салатами, и я проглатываю готовый сорваться с языка вопрос.

Едим мы в напряженном молчании. Я больше не пытаюсь разговорить ее, она сама словно ушла в себя – вяло ковыряет салат в тарелке и смотрит куда угодно, но только не на меня.

Что, черт возьми, было в этом смс, которое так ее расстроило?

- Ты ведь в лагерь возвращаешься? – уточняю я, попросив счет.

- Да.

Я удовлетворенно киваю. Возможно, в машине она будет разговорчивее.

- Подвезешь? – вдруг спрашивает она тихо. – Если ты конечно… Если у тебя нет других планов в городе.

- Разумеется, – отвечаю я, посылая ей недоумевающий взгляд.

Она что, всерьёз думала, что я могу встать, попрощаться и уехать, оставив ее поздним вечером одну в городе?

Когда официант приносит кожаную книжку, я кладу на нее ладонь, не позволяя Лере даже взглянуть на чек.

- Я сама за себя заплачу, – вполне искренне протестует она.

- Глупости не говори, – осаждаю я этот порыв.

Я, конечно, не миллионер, но платить за ужин в моей компании девушка никогда не будет.

- Ты не должен… И вообще…

- Не должен и вообще, – подтверждаю я с усмешкой. – Но я все же это сделаю.

Лера очевидно смущается. Крутит в тонких пальцах лямку рюкзака и как-то тяжело дышит – волнуется. Но почему?

К машине мы возвращаемся в тишине. Сгущаются сумерки. Наш пусть проходит мимо Лунопарка, усыпанного огнями.

- Зайдём? – вдруг предлагает Лера.

Весь вечер она была напряженной и нелюдимой, а сейчас вдруг смотрит на меня с надеждой в глазах.

- Ты за весь вечер едва сказала мне пять предложений, а теперь предлагаешь прогуляться в парке аттракционов? – иронично уточняю я.

Она забавно морщит нос.

- Не будь таким занудой.

Смена ее настроения если и удивляет, то не настолько, чтобы я ей отказал. Я пожимаю плечами.

- Если хочешь, зайдем.

В парке все сверкает неоновыми огнями, какофония звуков прерывается скрипучим терском игровых автоматов. Парк совсем небольшой по площади, но аттракционов тут напихано предостаточно.

- Прокатишься со мной? – спрашивает Лера, указывая на цепочную карусель.

Я отрицательно качаю головой.

- Ну же, – настаивает она, внезапно беря меня за руку. – Не будь таким скучным.

Короткого прикосновения оказывается достаточно, чтобы я испытал ощущение, словно выбивают почву из-под ног, те же эмоции, ту же бурю.

Я смотрю на бывшую девушку своего друга, на ее хрупкую, тонкую кисть, сжимающую мою руку. В груди снова что-то екает.

Если у меня есть хоть немного мозгов, я остановлюсь на этом. Прямо сейчас. Но, очевидно, мозгов у меня, когда дело касается Лера Александровой, нет, потому что сияние фиалковых глаз и робкая улыбка затмевают все доводы рассудка.

От неё сложно оторваться. Мягкий июньский бриз шевелит белокурые волосы, заставляет тонкую ткань платья льнуть к идеальному телу. Мой взгляд помимо воли скользит в скромный вырез, опускается на ее грудь, задерживается лишь на мгновение и снова возвращается к лицу.

- Один раз, – соглашаюсь я под барабанную дробь пульса, получая в награду какую-то испуганную, но, несомненно, искреннюю улыбку.

17. 17

Катание на каруселях – точно не та активность, которой я планировал посвятить свободное время этим вечером, но, если я буду честен сам с собой, признаюсь, что давно так не кайфовал.

После двух кругов на цепочной карусели Александрова тянет меня на Автодром, где мы минут пятнадцать как подростки тараним друг друга на допотопных машинках, а потом – на скрипучее Колесо обозрения.

- Ты уверена, что это безопасно? – спрашиваю я, скептически осматривая древний аттракцион с пластиковыми сидениями и открытыми кабинками, по которым гуляет ветер.