Петронилла еще раз ткнула ее в бок.

– Он на нас смотрит!

– Ну так отвернись!

Алиенора взяла Петрониллу за руку и провела ее через толпу к архиепископу Жоффруа, зная, что рядом с ним она будет в безопасности, приходя в себя. И все же она чувствовала на себе взгляд Жоффруа и не осмеливалась оглянуться, опасаясь увидеть его многозначительную улыбку.

– Жоффруа Анжуйский… – Людовик метался по спальне, как неугомонный пес. – Я бы ни капли не доверял ему, пусть сколько угодно клянется нам в верности и уверяет в добрых намерениях.

Пир без церемоний закончился поздно, и в тавернах и шатрах за стенами замка еще продолжались возлияния. Алиенора, одетая в сорочку, сидела перед камином и заплетала косу. Даже от одной мысли о Жоффруа ее бросало в жар. Она будто увидела красивого, пылкого жеребца, вздымающего холку и виляющего хвостом во дворе у конюшни. Такой же сгусток силы, мужественности и опасности. Каково это – овладеть таким зверем, оседлать его?

– Почему же? – спросила она.

– Ему нельзя верить, – прорычал Людовик. – Если будет выгодно, Жоффруа откажется от своей клятвы верности. Он жаждет влияния и власти. Он хочет заполучить Нормандию так же сильно, как эта его распутная жена – Англию. Представь, что, если он ее получит? Куда он устремит взгляд? На земли Франции? – Людовик дошагал до противоположной стены и развернулся. – Я слышал, что он предлагал твоему отцу выдать тебя за его сына.

– И мой отец отказался.

– Верно, но это говорит о том, что он ухватится за любую возможность, которая подвернется.

Алиенора не ответила. Отец Людовика вряд ли руководствовался благородными побуждениями, когда использовал подвернувшуюся возможность.

– Он считает, что его внешность и влияние помогут ему добиться всего на свете, но он глупец. Пусть его отец – король Иерусалима, мне это безразлично.

– Что ему нужно?

Людовик, должно быть, разговаривал с Сугерием или Тибо де Блуа, уж слишком он разволновался. Без чужого влияния здесь не обошлось. Блуа враждовали с Анжу, а Жоффруа сражался с братом Тибо, Стефаном, за Нормандию.

Людовик фыркнул.

– Заключить брак, – сказал он. – Добивается помолвки между Констанцией и своим сыном.

Алиенора на мгновение изумилась, вспомнив бледную, светловолосую сестру Людовика, но тут же поняла мотивы Жоффруа.

– Я ему отказал, – сообщил Людовик. – Вряд ли в наших интересах подавать такому руку, и я бы не доверил Констанцию ни ему, ни его жене-мегере.

Алиенора подозревала, что Жоффруа Анжуйский все равно добьется своего, а судя по тому, что она слышала об императрице Матильде, та мало отличалась от ее собственной свекрови.

– Что он ответил?

Людовик нахмурился.

– Сказал, мол, все понимает, но надеется, что я буду иметь его предложение в виду, поскольку обстоятельства часто меняются.

– И ты сказал, что не забудешь?

Людовик бросил на нее раздраженный взгляд.

– Я ясно дал понять, что этот вопрос не подлежит обсуждению. У меня есть дела поважнее, чем тратить время на рыжего анжуйского наглеца.

– Но что, если его жена станет королевой Англии?

– Боже упаси, – огрызнулся Людовик. – Очень в этом сомневаюсь. Их дело проиграно еще до его начала. Пусть лучше Констанция отправится к наследнику Стефана и вступит в брак с тем, кто уже сидит на троне.

Алиенора задумалась. Вроде бы разумное решение, но было в Жоффруа нечто такое, из-за чего ей казалось, что Людовик его недооценивает.

– Я буду рад, если он удалится от двора, – добавил Людовик. – От него одни неприятности. Я не хочу, чтобы ты или кто-либо из женщин приближался к нему, понятно?

– Но мой долг – общаться с твоими вассалами и быть хорошей хозяйкой, – запротестовала она.