– Тени лежат? Э-э… я извиняюсь, ваше гостеприимство мне, без сомнений приятно, но всё же. Вы чудаковато как-то себя ведете. Я ж не на постой к вам подался. Мне домой надо. Понимаете? Я хотел бы уехать к себе. Бесконечно благодарю вас и всё такое, но настоятельно прошу указать мне дорогу к остановке транспорта, откуда могу добраться до Златоуста. Вы же взрослый человек! И снова вынужден просить вас помочь мне с одеждой. В этом рубище… я даже не знаю, как я могу в таком виде показаться на людях. Только без обид!

Гобоян поднялся на ноги: – Миша, ты много говоришь непонятных моему уху слов. Твои намерения мне тоже не ясны. То говоришь, что всё тебе нравится, то сбежать торопишься. Тех мест, о которых ты толкуешь у нас нет. И, уж коли ты заблудился, тебе надобно сперва отыскать их на карте, а затем в путь собираться. Куда ты сослепу то?

– Ну, дайте мне карту! – развёл руками Миша.

– А нет её у меня! Её сперва рисовать надо. На это время требуется.

– Что вы мне тут голову морочите? – рассердился мужчина. – Скажите где вокзал, я сам там уточню!

– Какой еще вокзал? – Гобоян напротив был невозмутим, как врач психлечебницы. – Сядь, дорогой, и внимательно послушай меня. Тех мест, что ты ищешь, нет и не было в наших краях. Нет вокзала, нет города твоего. Есть столица нашего государства, но да той десятки вёрст ходу! Когда ближайшая подвода будет, не знаю. Да и не возьмёт тебя никто, поскольку платить нечем. Ты мой на поруках. За этим двором пока тебе не рады. Считаю, надо сказать напрямую об этом. Смирись, Миша. Тебе теперича среди нас жить. Нравится это, или нет. И что бы ты сейчас не подумал, искать прежнюю жизнь, выходит, уже поздно. Невозмутимо встречать повороты судьбы дано не каждому. Но ты на пути к исцелению. Пойдёшь поработаешь, или посидишь попьёшь отвара со мной?

– Отвара? – Миша оттолкнул протянутую стариком руку с кружкой. Бледно-зелёная жидкость вылилась наружу и упала в траву. – Что вы меня тут за дурака держите? Думаете, я на вас управу не найду что ли? Снова напоить меня наркотиками хотите? Чёрта с два! – он выкрикнул и отбежал в сторону калитки в ограде участка дома. – Вы что здесь за цирк устраиваете? Думаете, я законы не знаю? А я знаю! Имею право… Почему меня здесь держат? Кто вы вообще такой? Сначала чуть не засекли насмерть у какого-то доисторического столба, потом отравой накачали. С чем это я должен смириться? Вы в своём уме вообще? Не хотите помогать – не надо! Я сам всё сделаю. Но, клянусь, заставлю заплатить за причинённый ущерб! Так и знайте! Я не оставлю это так!

Мужчина выбежал за калитку на дорогу. На поднятый им шум подошли люди к своим оградам.

– А вы что смотрите? – крикнул им Михаил, – Тоже не поможете? Не хотите мараться о преступника? Исподнего пожалели? Тряпок не хватает в вашей жизни. Чего ж сами тогда спрятались здесь от мира? Идите, покажитесь ему во всей красе! Побахвальтесь имуществом. Где ваши машины? Что вы тут за декорации настроили?… А, я знаю! Вы сами преступники и есть. Скрываетесь тут от закона. Ну, ничего! Я вас выведу на чистую воду! – Миша прокричал и бросился вниз под уклон дороги.

Глаза людей вспыхивали от обидных слов мужчины, как искры поверх костра. За щербатыми, высохшими на солнце, заборами головы жителей обернулись в сторону вышедшего вслед Мише на дорогу Гобояна. Осуждающие гримасы разглаживались под успокоительными жестами старика. Жители возвращались к работе, перестав оценивать брошенные в них нападки. Лишь куры, петухи да собаки не скрывали возмущения и сердито голосили на спешащего мимо них Михаила.