– Прислушайтесь, мудрейшие старейшины, – почтительно обратился к ним Гобоян, – мне не дано судить других. Но, поскольку таким правом наделены вы, примите решение, за которым хочется идти. Это в ваших силах. Потрудитесь. Судить голого, вроде, не мудрено, но по мне, пожалуй, самое сложное. Вы уж не переусердствуйте. Отнимать у слабого дано не каждому.

Невысокий ростом мужчина, длинные волосы которого были собраны в узел, ответил: – Спасибо, Гобоян, за достойные слова. Однако, ты уже и сам рассудил как надо. Этот муж не заслужил сурового наказания, но не достоин и полного снисхождения. Я бы погнал его взашей, но, вижу, что с этим не стоит спешить. Мы решим так: забирай его к себе, а после поговорим.

– О большем я не мог бы и просить, – чуть склонил голову Гобоян и вернулся к Михаилу. – Пойдем, я дам тебе то, чего ты хочешь.

– А вы знаете, чего я хочу? – усталым голосом вымолвил Миша.

– Начнём с воды.

***

Михаил сидел на верхушке покатого валуна, вросшего в землю у западного угла дома старика. В руках он держал деревянный ковш с водой, вкус которой никак не мог понять. Сколько уже он выпил всякой воды за свою жизнь, а такой не пробовал никогда. На вкус, пожалуй, как и любая другая, а вот по содержанию вовсе нет. Она была чуть плотней обычной и словно наэлектризованной, отчего слегка пощипывала язык. Миша понимал, что физически такое невозможно и всё же продолжал строить гипотезы относительно консистенции врученной ему Гобояном жидкости.

Впрочем, что бы в этом ковше не находилось, оно буквально заряжало мужчину энергией с каждым глотком. Миша не мог не отметить, что к нему стремительно возвращались силы. И, ещё несколько минут назад нывшие от страшной усталости, мышцы вновь были готовы к работе, будто только что очнулись после долгого здорового сна. Сил появилось настолько много, что мужчина непроизвольно принялся отстукивать по земле ступнёй, будто в нетерпении ждал старта нового марафона.

Закурить бы сейчас, – подумал Миша и тут же осёкся, – а зачем? Странным образом зависимость, что владела им уже много лет бесследно исчезла. Что он только не перепробовал, чтобы избавиться от пристрастия к табаку! От этой жуткой связи с безжалостными изделиями из бумаги, табачной смеси, смол и канцерогена, опутавшей чуть ли не каждый шаг его жизни. С таким пиететом как к сигаретам, он не относился даже к большинству людей. Разлука с куревом приводила к депрессии и заставляла чувствовать себя глубоко несчастным. Поэтому он продолжал цепляться за нее, будто утопающий за обломок мачты в безлюдном море. И, вот тебе на, именно теперь, в этом бутафорском мире, он совершенно безболезненно переживает момент своего расставания с наркотиком! Стало даже обидно за колоссальные старания целой индустрии борьбы с курением. Сколько же людей может остаться без работы, если курильщиков препроводить сюда на терапию?!

Из-за угла дома раздался звук удара двери о косяк и вскоре показался старик. Он медленно переставлял ноги, держа в руках широкую плошку. Его лицо было расчерчено морщинами под стать солидному возрасту, а руки с удивляющим несоответствием оставались гладкими словно у молодого. Старик носил своё тело с грацией, не обременённого болезнями человека. И если к столбу тот шёл прихрамывая, то теперь посох оказался ему не нужен вовсе.

Миша поднялся навстречу и принял из рук старика плошку. После чего хозяин дома присел на широкий пень рядом и сложил на коленях руки. Под задранными холщовыми штанинами открылись худые босые ступни. Веточки синих вен и капилляров раскрасили их белую кожу причудливым орнаментом. Но и тут Михаил не смог не отметить поразительную свежесть кожи конечностей мужчины. Где он их полощет? В святой воде что ли?