– Замужем?

– Почему я других вопросов от тебя больше не ждал?

– Может быть, потому, что я холостяк? – засмеялся Алекс.

– Ты не просто холостяк. Ты – законченный бабник!

Разговор прервал подъехавший к зданию госпиталя джип, из которого вышел в сопровождении двоих автоматчиков мужчина средних лет арабской наружности в белом костюме. Он приветливо поздоровался с американцами, не подходя к ним близко, о чем-то поговорил с охраной. Затем спросил у Брауна:

– Джейсон, ваша контора по-прежнему против того, чтобы мои люди допросили русского летчика?

– Ты прав, Салим! Наша контора категорически на этом настаивает.

– Но ведь он нарушил государственную границу нашего королевства, а не Соединенных Штатов Америки!

– И опять ты прав. Но мы с тобой оба знаем, что русский не хотел ее нарушать. Как у вас принято говорить – на все воля Аллаха! И вообще – ваш король в большом долгу перед нашей конторой, о чем ты знаешь не хуже меня. Напомни еще раз своим людям, чтобы они держались подальше от русского летчика и моего человека. – Браун положил руку на плечо Алекса. – Надеюсь, ты уже видел предписание своего руководства.

– О’кей! – пробормотал себе под нос араб, исподлобья бросив взгляд в сторону незнакомца.

Когда джип уехал, Джейсон пояснил:

– Это директор Центра допросов, Салим Аббас. Ненавидит американцев и все время бесится, оттого что никак не удается нам напакостить.

– Я обратил внимание на его испепеляющий взгляд, – ответил Алекс.

– Не бери в голову и гони в шею всех, кто будет пытаться проявить интерес к Шевцову. Оружие при тебе?

– Конечно!

– Можешь смело применять его в случае необходимости, потому как госпиталь – территория США. Кроме Шевцова здесь сейчас находятся на излечении несколько наших оперативников после какой-то операции в Центральной Африке.

По договоренности с начальством Алекс Тэйлор не общался с Шевцовым, пока тот не начал ходить после снятия гипса без помощи костылей, но еще с тростью. До этого Алекс наблюдал за русским летчиком лишь со стороны, а общался с ним только медперсонал. Но все вопросы, которые могли возникнуть к русскому, в обязательном порядке должны были согласовываться с Алексом.

Все, что к этому времени должно было стать известно Алексею, – он был найден в горах без сознания, без документов, и его личность до сих пор не установлена. Вопросы, связанные с настоящей его профессией, были под строгим запретом до момента, пока специально созданная врачебная комиссия не придет к окончательному выводу, что Шевцов не валяет дурака и амнезия на самом деле имеет место.

Сомнения в этом вопросе возникли у Джейсона Брауна, курировавшего начальный этап операции, и не без оснований. Во-первых, разработанный сценарий не предполагал такого развития событий. Во-вторых, поведение русского летчика после того, как он окончательно пришел в себя, показалось Брауну более чем странным: Шевцов лишь поинтересовался у Бетти Вильсон, меняющей капельницу, где он находится и что с ним произошло, не выражая при этом абсолютно никаких эмоций. Не получив ответа, только через пару дней он повторил свой вопрос, добавив при этом:

– Скажите, девушка, кто я такой?

Получив к этому времени соответствующий инструктаж, Бетти на русском языке объяснила Шевцову, где и когда он был найден и что в настоящее время он находится на территории Королевства Марокко в военном госпитале. Вопрос о том, кто он такой, Бетти сильно удивил, и она пообещала незамедлительно доложить о нем начальству. В тот же день «начальство» в лице Алекса Тэйлора сфотографировало пациента, потерявшего память, и медсестра сообщила Шевцову, что в целях установления его личности будет направлен запрос в советское консульство.