– И что же готовится? – толстяк снова принялся кусать свой ноготь.

– Новый мир – вот что. В котором такие, как ты да я, – во главе упряжки.

Он окинул угрюмым взглядом лежащего пса, раскиданные на полу вещи, похлопал себя по нагрудному карману. Достал помятую пачку сигарет, выудил одну.

– Будешь?

– Я… бросил недавно.

– Бросил? – кинолог хохотнул, чиркнул зажигалкой и, затянувшись, выпустил облачко дыма.

– Какое удовольствие – курить прямо в главном зале аэропорта. Никто тебе не запретит. Никто не скажет: вы нарушаете наши права!

Он скривился, посмотрел на сигарету в своей руке как на что-то чужое.

– Правда, скажу тебе честно. Я совсем потерял вкус к куреву. Как ты там сказал? Кто раз услышит эту сладенькую песню, тот становится сам не свой. Всё верно. Значит, ты тоже слышал эту небесную музыку и ловил самый убойный на свете кайф? Значит, видел лиловые грёзы наяву, чуток будущего, чуток настоящего?

Рэпер кивнул.

– В курсе, сколько нас?

– Нет. Знаю только, что мы вроде проводников, посредников. Между ними, – он кивнул в сторону лежащего неподалёку от Азора тела в полицейской форме, – и тем, что находится на небе.

– Тем, что находится на небе… – рассеянно повторил кинолог, ступая на зажжённую сигарету носком ботинка-берца. – Знаешь, что между нами за связь? Мы, что ручьи, которые впадают в небесное озеро. Мы кормим его, а оно – нас.

– Знаю, только…

– Только что?

– Что будет, если оно исчезнет, рассеется так же внезапно, как появилось? Ты думал об этом, чувак?

Кинолог нервно поправил тесный воротничок на куртке.

– Думал. И сейчас думаю. План у меня один – веселиться, пока можно. Миру и так конец. А нас он выбрал. Именно нас. Одарил своей силой… – Он с сомнением посмотрел на МС Бескрайнего. – На наш век хватит. Понял?

Красный гигант набычился:

– На какое-то время хватит. Но пассажиры и сейчас уже на последнем издыхании, а как только бо́льшая часть их уснёт, нам придётся искать новых. Вот я и говорю, не поехать ли в город?

Семён Боярчук, посмотрев на небо за прозрачными стёклами, как будто ждал, что оттуда посыплются молнии, произнёс сдавленным голосом:

– Нельзя. Оно сказало мне ждать здесь.

– Оно… с тобой говорило?

Кинолог затравленно огляделся. Его глаза вдруг закатились и окрасились лиловым, лицо побледнело, щёки втянулись, и он заговорил чужим тоненьким голоском:

– Играть не хотят. Не пробиться. В мозг. Спать не хотят. Делиться не будут…

Красный гигант отступил на шаг:

– Что ты несёшь?

– Другие. Есть другие. Они могут помешать. Ик! Не давать поиграть. Не давать!

– Какие ещё другие? – почти вскрикнул рэпер.

Лицо кинолога жило своей жизнью. Он то морщился, то вскидывал руки. Азор вскочил на лапы и звонко залаял. Высокий голосок из глотки Семёна Боярчука запищал с новой силой:

– Другие не отдают силу. Не делятся с небом. Ик! Не делятся с посредниками. Жалкие. Противные. Не хотят играть. Нужно сторожить! Ик! Нужно смотреть за ними!

Кинолог покачнулся, и рэперу пришлось удержать его за плечи, чтобы тот не рухнул на пол.

– Что, что? – инструктор удивлённо заморгал, его глаза снова стали бесцветными, серыми. Он отстранился от объёмного живота гиганта.

– Ты был в трансе, чувак! – восхитился МС Бескрайний. – Прям как в ужастиках: закатил глаза – и давай вещать.

Кинолог посмотрел на Азора, который уже не лаял, только утробно рычал.

– И что я говорил?

– Какую-то чушь, если честно. Про каких-то «других» и про то, что за ними нужно следить.

– Ясно, всё ясно.

Рэпер поморщился.

– Ясно? А по-моему, ни черта!

Семён Боярчук, или кем он там был, усмехнулся, разгладил пальцем жиденькие усы.

– У нас будут гости. Нужно всё подготовить.