– Много-много боролась. Не хотела умирать.

Кира почувствовала, как сжимается желудок. Перед глазами запестрили мошки.

– Она умерла во сне?

Тымнэвакат пожал плечами:

– Этого тело не говорит. Тело говорит, что из него забирали силу. Оно сопротивлялось, не хотело сдаваться. Видишь, кожа как у мумия? На холоде так не умирают, даже на таком слабом, как здесь.

Кира бросила короткий взгляд на стюардессу. Кожа на запястьях и ладонях обтянула бугры на костях, словно высохла под солнцем. Белая перчатка была только на одной руке.

– Эта не похожа на других мёртвых, – продолжил Тым, хмурясь. – Эта умерла иначе. Её выпили. Нисего не оставили.

Ануфрий вздохнул, закрыл глаза и начал что-то шептать про себя. Янтарные чётки в его руках монотонно бряцали.

– Молитесь-молитесь, – пробормотал Логарифм. – Но лучше о тех, кто остался. О нас.

Монах открыл глаза, удивлённо поглядел на доцента.

– Всё верно, – кивнул учёный. – Она из нашей когорты – выживших и одарённых. И за ней охотились.

– Она не успела с нами встретиться, – пробормотала Кира. – Возможно, подумала, что осталась одна на целом свете. Если бы мы пришли сюда на пару дней раньше…

– Нас могло бы уже не быть, – оборвал её Логарифм. – Для одиночки она неплохо справилась. К тому же в отличие от нас успела обнаружить у себя дар и воспользоваться им.

С этими словами он махнул рукой в сторону выключенного кофейного автомата.

Только теперь Кира разглядела за будкой очертание какого-то тёмного округлого предмета, который она по ошибке приняла за мусорный мешок. Пожалуй, такой большой, литров на двести с лишним, годился для строительного хлама. Но что мусорному мешку делать в коридоре аэропорта, где строго следят за каждой урной? И какому психу приспичило убираться в момент, когда должен произойти всемирный коллапс?

Кира сощурилась, шагнула вперёд. Пухлый бок мусорного мешка приобрёл облик мужской спины. Блеснул холмик бритого затылка. Взгляд скользнул ниже, различил высокий ботинок. Неестественно скрученные ноги толстяка выглядели так, словно он погиб выполняя хитрую асану из йоги.

– Хорошо она его припечатала, – Логарифм подошёл к мертвецу, внимательно осмотрел стену, на которой остался тёмный след. – Такого борова от себя руками не оттолкнёшь. Нужны способности. Сверхчеловеческие. Жаль, мы так и не узнаем, как именно она это сделала.

Он цыкнул и поспешно убрал ногу, вляпавшись носком в какую-то жижу. На полу, возле тела, там, где оканчивалась тень от кофейного автомата, что-то пестрело.

«Лужа, – подумала Кира. – Лиловая или фиолетовая краска. Нет, не краска. Кровь».

Отец Ануфрий побледнел, зажал рот рукой, поспешно отвернулся.

– Что с вами? – спросила Кира.

– Ничего такого, – пробормотал монах. – С детства не могу переносить вида крови. Становится плохо.

– Так не смотрите, – посоветовал Логарифм, вытирая носок ботинка об пол. – Сколько было нападавших?

– Нападавших? – повторила Кира и тут же заметила на полу следы засохшей грязи, которые с любопытством опытного охотника рассматривал Тымнэвакат.

– Двое. И ещё животное, – ответил житель Крайнего Севера.

– Животное? – снова повторила девушка. В носу свербело, голову заполнял туман. Но она сумела разглядеть на полу отпечаток лапы с пятью пальцами. – Собака?

– Собака-собака, – кивнул Тым. – Большой пёс. Сторожевой пёс.

– Отлично, – мрачно выдохнул Логарифм. – Только бешеной животины нам не хватало. Говорят, именно так себя станут вести домашние животные, когда люди исчезнут с лица земли. Надеюсь, он уже сбежал отсюда и прибился к стае таких же диких дворняг.

– Пойдёмте отсюда, – попросил Вешников. Его бледное лицо отдавало нездоровой зеленью.