– Значит, у них есть достойная замена, – подумал он. – Нужно срочно сообщить Вадимычу.

Вильбот разглядел среди автохаоса свою машину и направился к ней. Немного потусовавшись среди одноклубников, на улицу вышел Фрегат, за ним последовал Умнов.

– Что думаете, Анатолий Иванович, победим мы или проиграем?

– Зло всегда должно быть наказано, а победа – это понятие условное. Иногда кажущаяся победа оказывается горьким поражением.

– Это как?

– Очень просто, Паша. Победа любой ценой оставляет за собой длинный шлейф из неприятностей и ненужных жертв. А оно нам надо?

– Не надо…

– Правильно, Паша, а стремиться нам нужно не к победе, а к добру и справедливости. Если добро и справедливость на нашей стороне, то и победа будет за нами.

– Ну, вы прямо философ, Иваныч.

– Просто устал… пошли, я хоть вздремну немного перед вечерним саммитом.

– Я вас подвезу…

– Смотри, не угробь, а то кто вас лечить будет.

– Доставлю в лучшем виде…

– Как раз этого я и боюсь…

Они спустились по ступеням крыльца и направились к автомобилю Фрегата. Проходя мимо машины Вильбота, Кораблев постучал по стеклу и подмигнул суетившемуся внутри Якову Марковичу. Тот нехотя улыбнулся в ответ.

– Помощь не требуется? – с ироничной улыбкой спросил Фрегат.

– Нет-нет, спасибо, я уже везде опоздал…

– Ну, как знаете.

Павел и доктор ушли.

Вильбот вытер платком вспотевший лоб, взял телефон и набрал номер Чека.

– Вадим Вадимыч, снова я.

– Вижу.

– Вадим Вадимыч, тут вот какое дело…. Максимов нашел бойца.

В трубке повисла тишина. После недолгой паузы озадаченный Чекмарев, слегка заикаясь, выдавил:

– Ка… какого бойца?

Вильбот испугался, что доставил неприятное известие и попытался реабилитироваться.

– Да ну, какого там бойца…. Ну, какой у них может быть боец… смешно…

– Я спрашиваю, какого бойца? – грозно повторил Чекмарев.

– Из Белоруссии какой-то. Из подшефного клуба. Не вы, не я его не знаем. Ма-а-мон-то-о-завр кокой-то. Говорят, даже Акелу бил.

– Откуда он мог взяться…. Новая проблема… – вслух рассуждал Чек.

– Что? А-а-а, не знаю… не знаю… чудеса. Может, отложить поединок?

– Ни в коем случае. Все по плану… Я все решу!

Чекмарев отключил вызов.

– А, ну ладно, все по плану, – буркнул Вильбот и завел машину.

Санкт-Петербург. Коттедж Максимова.

Высокий трехэтажный коттедж Старика находился всего в пятидесяти километрах от Санкт-Петербурга, среди живописных сосен, в ста метрах от Финского залива. Белые питерские ночи сглаживали вечерние сумерки, не позволяя наступить темноте. Несмотря на то, что на улице было светло, в окнах коттеджа горел свет.

Ксения, двадцатилетняя дочь Максимова, возилась на кухне, готовила ужин. Сам Максимов сидел в своем кабинете и просматривал бухгалтерскую документацию. Ксения была поздним и единственным ребенком в семье Максимовых. Веселая светловолосая голубоглазая девочка была копией отца. Старик женился на ее матери, двадцатипятилетней танцовщице варьете, когда ему было уже почти пятьдесят. Семейной жизни как таковой и не было: вместе с труппой она гастролировала по всему миру. Во время очередных гастролей, проходивших в Канаде, молодая танцовщица увлеклась местным хореографом и уже не вернулась. Ксения осталась с отцом, на тот момент ей было пять лет. Максимова не очень огорчала потеря молодой супруги, его больше беспокоила судьба маленькой дочки, и он как мог старался заменить ей мать. Ксения подросла и взяла все домашнее хозяйство в свои окрепшие женские руки, позволив отцу уделять больше внимания его любимому делу. Проходя обучение в питерском университете, на биофаке, она успевала помогать Максимову в его хлопотном спортивном хозяйстве. Ей нравилось заниматься административными делами клуба. Еще большее удовольствие ей доставляло то, что она могла часто находиться рядом со своим любимым человеком, Фрегатом. Максимов знал об их романтических отношениях и не препятствовал им.