Ведро аккуратно водрузилось на голову морского пехотинца. Опилки потекли по плечам.

– Ведро для болвана, – сказал Жмуркин шёпотом.

– Сейчас я вам покажу болвана! – рыкнул Герасим, сбросив ведро, и принялся засучивать рукава.

– Если кому-нибудь расскажешь – убью, – сказал Генка и показал Жмуркину кулак.

– Могила, – сказал Жмуркин. – Гробница фараона.

– Как в дурацком сне, – сказал Витька. – Мне часто такие снятся.

– А мне вообще сны не снятся, – улыбнулся Жмуркин. – У меня совесть чистая, я крепко сплю.

Они стояли посреди старого – каждое дерево в три обхвата – соснового бора. Тропинка, послушно струившаяся от деревни Чемоданово, внезапно оборвалась и растворилась во мхе, будто и не было её никогда. Впереди было обширное пространство чистого мачтового сосняка[3], а метрах в двухстах сосняк разбавлялся густым подлеском и сочными ореховыми кустами.

– Красота! – восхитился Жмуркин. – А воздух какой!

– Воздух… – Генка подтянул костюм и затянул на поясе ремень. – Смотри у меня тут… Если бы не братец-морпех, мы бы в лес и не сунулись…

Генка потёр нащелбаненный лоб и посмотрел на Витьку. Витька тоже потёр лоб. Жмуркин лоб не потёр, он приложил к своей шишке холодную рукоятку кинокамеры и поморщился.

– У вашего Герасима и впрямь пальцы железные, – сказал он. – Но теперь он вам не страшен. Куда он там пошёл?

– К сослуживцам в гости. – Генка водрузил на голову плюшевую бурундучью морду. – Они в нашем городе живут.

– Ну, значит, до завтра точно не вернётся! А до завтра мы всё успеем. Мы даже до сегодня всё успеем, до темноты. В город вернёмся на последнем автобусе. И всё будет тип-топ – получим деньги, купите себе новое колесо – и на неделю на Волгу!

– Посмотрим, – буркнул Генка.

– Поглядим, – сказал Витька.

– План такой, – Жмуркин перекинул кинокамеру на плечо, – вы идёте вон в те кусты и ждёте, пока не начнёт темнеть. А я сижу здесь. Потом я подаю сигнал, и вы медленно появляетесь. Медленно. Друг с другом не переговариваться, на меня не смотреть. Сделайте вид, будто что-то ищете. Уяснили?

– Не тупиковые, – презрительно сказал Витька и направился к кустам орешника, разросшимся на краю небольшого овражка.

– Только ты смотри, Жмуркин, не затягивай всю эту бодягу, – попросил Генка. – А то к вечеру холодно станет.

Жмуркин кивнул.

Ребята быстро дошли до кустов, пробрались через них и спустились в овраг, по которому протекал ручеёк. Генка попробовал попить, но у него ничего не получилось – голова Дейла была слишком тяжёлая и чуть не утянула Генку в воду, Витька с трудом поймал его за ремень.

– Чёрт! – громко ругнулся Генка и пнул кусты.

Из кустов тут же поднялась небольшая тучка комаров и заинтересованно закружилась над гигантскими плюшевыми бурундуками.

– Выглядим как идиоты, – буркнул Генка. – Сидим в овраге в лесу и изображаем из себя снежных человеков. А теперь ещё и комары…

– Это потому что вода близко, – сказал Витька. – Комары в воде разводятся…

– Может, наверх тогда поднимемся?

– А вдруг охотники пойдут? – предположил Витька. – Примут нас за медведей да и шлёпнут?

– Ты прав, – согласился Генка. – Лучше потерпеть. У меня семечки есть.

Ребята уселись на склоне оврага и стали грызть семечки. Грызть через неудобные маски было трудно, но других развлечений всё равно не было. Витька предложил было запускать наперегонки кораблики, но Генка сказал, что это развлечение для детей. Постепенно темнело и холодало, ребята прижимались ближе друг к другу.

– Лес такой густой, – сказал Витька. – От деревни отошли всего-то ничего, а уже как в чаще. А если плутанёмся?