Кирилл раздраженно поморщился: опять отец, чтоб его, прямо навязчивая идея какая-то – доказать ему и «законным» деткам, что не хуже, а лучше. Кирилл, в отличие от них, сделает себя сам, вопреки всему, ему не подстилают мягкой соломки под ножки…
– Заснул, да? – Рустам мягко толкнул юношу в плечо.
– Извини, – смутился Кирилл. – Неделю не высыпаюсь, вот и… Я не понял, про какую машину ты говорил?
– Любую. На неделю. Из области уехать нужно, нет меня тут сейчас, понимаешь? – Рустам подмигнул. – И ты меня не видел, да? Никто меня не видит, невидимка я, брат…
– Что-то случилось?
– Э-э… зачем тебе знать? – уклончиво протянул Рустам, глаза его недобро блеснули. – Просто нужна машина. Временно. Чистая нужна, с номерами. Потом верну, не съем, мое слово твердое, ты знаешь.
– Машина? – Кирилл нехорошо улыбнулся и подумал: «Почему бы нет?»
Глава 4
Теперь – студентки
Гриша проснулся и недоуменно обвел глазами комнату: ах да, он же теперь спит в гостиной, у них гостья, чтоб ее…
Вставать не хотелось. Юноша бросил взгляд на настенные часы и угрюмо усмехнулся: что-то невероятное – шесть утра! Похоже, тихо сходит с ума, в такое время он раньше вставал только по будильнику. И не в каникулы.
Гриша закрыл глаза, пытаясь снова заснуть, но голова оказалась на удивление ясной – и это в такую рань! Приезд двоюродной сестрицы подействовал на него явно разрушительно.
Гриша прислушался: вместо привычного звона трамваев за окном – стук посуды и гул вытяжки на кухне. Он потянул носом – вкусно пахло блинчиками, свежемолотым кофе и чем-то сладко-ванильным.
«Понятно, мама завтрак готовит. Вот только в будний день блинчики жарить – это уж слишком, ей же на работу…»
Гриша прошлепал в столовую – она плавно, через раздвижную стеклянную стену, перетекала в кухню – и замер от неожиданности: возле плиты стояла Василиса. В той же, вчерашней, мужской рубашке и босиком. Узкие ступни – щиколотки словно выточены из сандала, – тонко прорисованные мышцы голеней, а уж загар… не Леркин – искусственный, полученный за деньги в солярии!
Гриша не сомневался: подойди он сейчас к Василисе, коснись рыжих волос, и на него повеет лесной земляникой. Когда собираешь ее в сосновом бору, так одуряюще пахнет спелыми ягодами и разогретыми на солнце сосновыми иглами… Голова кружится!
Воспоминание оказалось таким ярким, что Гриша коротко застонал. Василиса обернулась и уронила готовый блин снова на сковороду: двоюродный брат стоял на пороге почти голый. Или… в городе так принято?
Чувствуя, что неудержимо краснеет, Василиса быстро перевела взгляд на плиту и ахнула, мгновенно забывая о брате: боже, блин уже не спасти!
Гриша поддернул шелковые боксерские трусы – в них удобно спать – и невнятно пробормотал:
– Привет!
Ответа не дождался. Василиса даже не обернулась, а от плиты явственно потянуло горелым.
Гриша раздраженно фыркнул, удивляясь собственному смущению: любую другую девицу в подобной ситуации он бы как минимум приобнял за талию.
Юноша дернул дверь ванной, услышал крик Валерии «Занято!» и удивленно приподнял брови: Лерка-то с чего в такую рань поднялась? Обычно она просыпалась лишь в полдень, от выстрела пушки на Петропавловской крепости.
Гриша хмыкнул: неужели на сестрицу так подействовал вчерашний рассказ Василисы об утренних зорьках и особой энергии первых солнечных лучей?
Вот уж бред!
Срывая злость, юноша двинул по двери кулаком и пошел в ванную комнату, примыкающую к родительской спальне, – душа там нет, придется ополоснуться в джакузи, вот уж радости…
Дом вверх дном – в собственной квартире в трусах не пройти, не помыться толком, и все из-за рыжей девчонки!