Его передернуло: ждали, кретины сладкие, когда из вагона покажется нечто широкое, румяное, сугубо деревенское, обвешанное переполненными сумками да корзинами. Это как раз соответствовало их представлениям о глубинке. И естественно, они не обращали внимания на других пассажиров, не подходящих под нужный стереотип.

Григорий раздраженно фыркнул: а кого им было ждать?!

Мама говорила: Васькино лесничество – меньше любой самой захудалой деревеньки. Десяток домов и крошечный магазин, где продавалось все подряд: колесная мазь, швейные иглы, хлеб, крупы, конфеты, детские игрушки, презервативы и валенки на зиму.

По ее словам, народ там живет за счет натурального хозяйства. Коров держат, коз, кур… А в школу несчастная Васька бегала в соседнее село, километров за пять от лесничества.

Коровы – ха!

Вот и растерялись, когда к ним подошла огненно-рыжая девчонка с небольшим рюкзаком за спиной и ружьем в чехле. К тому же одета не по-деревенски. В узенькие, стильные замшевые бриджи, широченную черную футболку и мягкие кожаные полусапожки ручной работы. Подобную обувь в магазине не купишь, явно на заказ сшита. Еще и коса через плечо – длинная и пушистая. Надо же, чудо-юдо лесное!

– Не меня ли ждете? – спокойненько так спрашивает.

Гриша и сорвался. Рявкнул в сердцах, перенервничал же, понимать надо:

– Исчезни, не до тебя. А мечтаешь познакомиться, займи очередь! Не видишь, дым из ушей идет? Гостью дорогую ждем, блин…

Гриша раздраженно хмыкнул: зря старался. Рыжая даже не смутилась. Мазанула по нему равнодушным взглядом, как по пустому месту, и почесала прямиком к маменьке. Скромненько так опустила глазищи, эффектно похлопала длинными ресницами и ангельским голосочком пропела:

– Я – Василиса! Дальше последовал второй акт: все вверх дном.

Как там у женщин положено? Охи, ахи, слезы, смех, поцелуи, объятия… Все одновременно.

Щенячий восторг Лерки, получившей не то, что ожидала. Еще бы – вместо деревенской тетехи – куда с ней пойдешь, позориться только! – вполне современная девица, будущая подруга, быть может.

Восторженное умиление маменьки: мол, Васенька – вылитая Светлана в юности! Глазки, взгляд, фигурка…

А уж красавица! Коса ниже пояса, такая редкость в наши дни…

И он, Гришка, злющий, как оса, в стороне от компании. Никому не интересен и всеми забыт.

Правда, рюкзак гостьи Лерка мгновенно ему в руки сунула. А вот ружье двоюродная сестрица не отдала, вцепилась в него, как в брильянтовое колье, – смех один, охотница, блин…

Нет, ну надо же так проколоться! Это в каких же деревнях таких язв кропают?! С такими глазищами, косой, воздушной фигуркой и точеным личиком? И где та нормальная деревенская деваха, которую они все так дружно и наивно ждали?

Или это шутка именно над ним?

Персональная, так сказать!

Гриша подошел к окну и обвиняюще уставился на потемневшее небо, будто виновника высматривал: вот уж развлекается кто-то там, наверху…

Его бы, затейника, сюда, на Гришкино место!

Юноша угрюмо рассматривал пустую улицу: эта Васенька, как ласково зовет гостью мама, на него больше ни разу глаз не подняла. Будто он в невидимку превратился. Со всеми разговаривала, о младшей сестре рассказывала, об отце, о своих планах, всем улыбалась, а на него – ноль внимания.

Если честно, он к подобному отношению со стороны девиц не привык. Обычно сами на шею вешаются, а тут…

Гриша бросил взгляд на смутное отражение в оконном стекле и криво улыбнулся: собственная внешность его вполне устраивала.

А что? Высокий, плечистый, очень даже смазливый, как мама с Леркой уверяли…

«Тоже мне Дульцинея с лесного хутора!»

Василиса с наслаждением вытянулась на чистых, прохладных простынях и протяжно вздохнула: сколько всего на ее голову…