– Как же вы находили их в большом пространстве тайги? – сыпал я вопрос за вопросом.

– Это самое интересное… Из этого интереса и складывается жизнь натуралиста. Для этого и пишется книга. Хотя тут главное не только в том, где и как найти медведя, но и чем его расположить к себе, к общению… Более того, сама по себе встреча с медведем не является для меня единственной целью, то есть тем счастливым мгновением, ради которого я жил в северной тайге на берегу Пелусозера. Если бы я не ощущал счастья от вида живописных болот, от песен синичек и плясок токующих глухарей, от того соснового воздуха, которым наполнялась моя грудь, то и встреча с медведем вряд ли была бы настолько счастливой, насколько счастье возможно в дикой природе. Сама жизнь среди природы, общение с животным миром дает полноту счастья.

Мне понравились слова писателя. Сразу вспомнилась его книга «Здравствуй, Мишка!», в ней есть признание Онегова: «Полюбил я северную тайгу, полюбил ели и осины, светлые открытые болота-ягодники и бродил я по таким ягодным местам, радовался теплому летнему солнцу, первому осеннему туману, первому инею. Радовался встрече с каждым зверем и спокойно шел от одного лесного болота к другому, от ручья к озеру, от озера к реке по старым и новым медвежьим тропам».

Тут нахлынули волны воспоминаний и на самого Онегова. То и дело в памяти всплывали картинки его блужданий по тайге. Рассказчик он отменный, заводной, начинает говорить – не остановишь, а образы один живее другого. Вот идет он торфяной дорогой, спугивает тетеревов. Кругом белые столбики стройных березок. Красота. Но допекают комары. Приходится неустанно бить ладонью этих настырных пискунов. Усталость в ногах вынуждает сделать привал возле поваленной ели. Рядом возвышается растрепанный муравейник. Тут поработал-полакомился медведь. По следам Онегов установил, что здесь были медведица и трое медвежат. Значит, он на верном пути. Приткнув к дереву свое двухствольное ружье шестнадцатого калибра, остававшееся в чехле все дни путешествий по тайге, он наконец-то обрадованно вздохнул, прилег на землю. Теперь его точно ждет долгожданная встреча с хозяином леса, только следует прошагать ещё пару километров в глубь Медвежьего Государства.

Чем больше загадок и страшилок возникает в рассказе Онегова, тем чаще я порываюсь сыпануть десяток вопросов, но сдерживаюсь, боюсь разгневать или отвлечь внимание писателя. Порой на помощь приходит зачитанная до дырок и измятых страниц всё та же книга «Здравствуй, Мишка!». Поздним вечером, уже после нашего лесного похода, я нахожу ответ на вопрос о том, почему Онегов, найдя медвежьи следы и идя по ним, всё никак не мог обнаружить дом-лежбище зверя. Вина лежит на другом человеке – лесорубе. В книге есть пояснение: «Нет, медведь здесь постоянно не живет. Он здесь ходовой, редкий зверь – только заглядывает в эти места. Да и как жить медведю в этих краях, когда кругом грохочут узкоколейки, вывозящие лес, когда по лесным дорогам-лежневкам день и ночь носятся рычащие лесовозы. Нет, места эти уже не медвежьи».

Утром за чашкой чай спрашиваю Онегова, насколько безопасной и интересной была у него первая встреча с медведем.

Он увлеченно продолжает рассказ.

– Забыть ту первую встречу невозможно. Больше месяца я выслеживал медведя, вернее, шел по его следам, подавал ему всякие добрые сигналы, что я не опасен, что я друг ему. А он, конечно же, видел меня, но от встречи уходил. Как я потом понял, он наблюдал за мной, приглядывался, пытался понять, насколько я опасен. В какой-то момент я понял, что нужно схитрить, не самому выходить на медведя, а лечь в засаду и выждать, когда он сам на тебя выйдет. Так как на одном дальнем болоте я чаще всего спугивал медведя, то и решил там организовать встречу. Четыре дня я ждал его у края болота.