– Господин офицер, как приятно. Может быть, чай или рюмочку бальзама? Мой покойный муж всю жизнь держал аптеку и научил меня готовить великолепные настои на лесных травах.

Снова застучали каблучки, скрипнули дверцы буфета. Женщина не переставала щебетать, позвякивая стеклом, видимо, наливая настойку:

– Вот, господин офицер, угощайтесь. Это семь лечебных трав, настоянные на меду и чистом спирте. Настойка помогает более чем от тридцати болезней.

– Карл, для вас я просто Карл, пани Агнешка, – прогудел довольный бас.

Снова загремели сапоги.

– Господин офицер, все чисто. Мы осмотрели сарай и колодец.

– Хорошо, идите к соседнему дому и ждите меня там. Я скоро приду, – приказал старший, недовольный, что приходится прерывать разговор с приятной собеседницей. Он дождался, пока подчиненные закроют за собой дверь, и промурлыкал:

– Пани Агнешка, позвольте поцеловать вашу руку. Ах, какие у вас волшебные ручки! А ваш бальзам и правда чистое золото. Как бы я хотел поцеловать каждый ваш пальчик, но служба и эти проклятые русские иваны. В лагере объявлена общая тревога, всех отправили на поиски. Даже меня, заместителя коменданта по хозяйственной части. Вот приходится, как молодому лейтенанту, ходить по домам, и, если бы не ваша безопасность, послал бы всех к черту. Но беглецов нужно найти, пока эти животные не перерезали бедных жителей поселка. Если не возражаете, после дежурства я загляну к вам на чашку чая. Вам, наверное, страшно жить здесь в одиночестве…

Канунников явно представил себе эту сцену.

Агнешка улыбнулась, подхватила опустевшие стопки, выставив их как преграду, лишь бы держаться подальше от этих рыжих усов с запахом омерзительного табака. Она сделала несколько шагов к двери, провожая гостя, и притворно вздохнула. Лейтенант разобрал ее слова:

– Я приезжаю сюда из города лишь иногда, ведь там постоянно приходится присматривать за аптеками. После смерти мужа все торговые дела легли на мои плечи. Я тоже хотела бы провести с вами чудесный вечер, Карл. Я так давно не встречала настоящего офицера, такого, как вы. Жаль, что сегодня придется ехать обратно в город, аптеки требуют постоянного присмотра. Работники, клиенты – всем что-то от меня надо, а моя свекровь – настоящая грымза, караулит каждый мой шаг.

– Какая жалость. Только скажите, и мерзкая старуха отправится в гестапо. Оттуда прямиком в лагерь. – Тяжелые шаги затопали к двери. – Когда же мне вас поймать, прекрасная пани?

Стукнула входная дверь, остаток разговора Саша уже не слышал. Он с облегчением прикрыл глаза. Неизвестно, где он и кто его спасительница, но лагерь и побег не были сном или галлюцинацией – все случилось наяву.

Канунников приподнялся, чтобы осмотреться в полутьме: подвал небольшого дома, по стенам развешаны пучки трав, стоят ящики с продуктами, туго набитые мешки и лари. Чисто выбеленные стены и крепкая лестница наверх говорили о хозяйственности жильцов.

Когда заскрипела крышка подпола, Александр сжался от напряжения, всматриваясь в силуэт в белом квадрате входа. Сердце застучало – неужели его выдали немецкому патрулю?! Но к нему, подобрав длинную юбку, спускалась все та же миловидная женщина:

– Ушли! Они ищут вас!

Канунников вдруг понял, что она говорит с ним на чистом русском языке.

– Вы русская? Но как же? Немец называл вас Агнешка. Пани Дашевская.

– Да-да, пани Агнешка Дашевская. Фамилия по мужу, имя я поменяла на польский лад, когда получала паспорт после замужества. Мой муж приезжал в Ленинград учиться на провизора, я была студенткой того же курса медицинского института. После выпуска мы поженились и уехали к нему на родину. Пани Агнешка Дашевская – она же Анна Кораблева, коренная ленинградка. Поэтому я вас и спрятала, я знаю, что русские совсем не звери и не убивают поляков, как рассказывают фашисты. – Женщина заторопилась, пересказывая события ночи. – Выстрелы и шум в лагере были слышны даже в поселке. Я проснулась и не могла найти себе места от беспокойства. Там, в концентрационном лагере, происходят ужасные вещи, у нас все знают об этом. Убивают детей и взрослых, пытают, сжигают в печах. Я все думала об этом, не могла уснуть. Потом услышала стук, пошла проверить запор на двери и нашла на крыльце вас. Вам повезло, что я приехала с ночевкой. Хотела забрать отсюда теплые вещи и протопить дом от осенней сырости. Мы купили его, когда Влад заболел чахоткой, ему нужен был свежий воздух. – Она спохватилась, что сбилась с рассказа о прошлой ночи. – Когда я поняла по вашей робе, что вы из лагеря, то затащила вас внутрь, еле смогла спустить в подвал. В комнате оставлять было опасно, я чувствовала, что немцы начнут ходить с проверками. Вы звали маму и были совсем мокрый. Я переодела вас в сухое, напоила, дала лекарства. У вас началась лихорадка, вы горели огнем. – Женщина осторожно дотронулась до лба Канунникова. – Сейчас жар спал, у вас крепкий организм.