Вот бы пройти сквозь эту неприступную стену воды! Спрятаться за ней и слушать шум водопада, пока не настанет зима. А когда он замерзнет, стучать по этой огромной ледяной массе, пока она не отколется и упадет. Какой же будет стоять грохот, его будет слышно даже в Рейнмуре! Наверняка организаторы выставки из ледяных фигур в центре города приедут и соберут весь ценный для них материал, сделают их него русалок и водяных. Как же забавно будет мне смотреть на эти фигуры, зная настоящий облик всех этих отвратительных сказочных созданий. Но разве сейчас время мечтать, балансируя на шатающихся камнях над пропастью?

Оказавшись примерно на середине скалы я понял, что попал в тупик. Впереди еще были камни, но выглядели они очень ненадежно и двигались при малейшем прикосновении. В поисках какого-то выхода я посмотрел вниз и не сразу увидел там Богдана Ивановича. Он зацепился за торчащие из скалы корни и карабкался вниз. Узлы мышц на его руках сливались с корнями деревьев, поэтому он выглядел почти как хамелеон на заросшем кустарником склоне скалы. Поняв, что это единственный выход, я прошел немного обратно и тоже начал спуск по корням.

Цепкие руки японского робота явно не были рассчитаны для такой работы. Вскоре все мое тело начало дрожать от нагрузки, и я отвязал рюкзак. Он полетел вниз и наверняка упал прямо на камни, раздавливая все банки с консервами. Без рюкзака я смог пролезть в небольшой образованный корнями гамак и даже немного подремать там, убаюканный шумом воды. Оглядевшись вокруг, я снова нашел каменистую тропу и легко спустился по ней к подножию водопада.

Богдан Иванович уже сидел внизу. Едва завидев меня издалека, он закричал:

– Ты ебнутый? Чуть не прибил меня своим рюкзаком!

Мне повезло, что рюкзак попал в скопление деревьев, которые смягчили его падение. Все повреждения ограничились треснутой линзой на запасных очках, которые лежали в боковом кармане. Богдан еще долгое время был недоволен моей выходкой и постоянно ворчал, когда мы отошли от реки и начали путь к болотам.

Здесь начинался настоящий лес, в котором кипела жизнь. Густые ветви высоких берёз почти закрывали солнце, а пропитанные смолой широкие сосны скрипели и бросали нам под ноги старые шишки. Лес словно укрывал нас своими ветвями от внешнего мира, чтобы мы не отвлекались на проплывающие мимо облака, угадывая в их причудливой форме разных животных. Они ведь все здесь, только посмотрите вокруг! Белки носятся по стволам деревьев, совы ухают с верхушек сосен, глухари токуют возле гнилых пней, куропатки шумят в зарослях дикой малины: новый мир сразу окружил нас оркестром звуков природы.

– Вот расшумелись, – сказал Богдан Иванович, – Видно, давно никто в этот лес не заходил».

Звуки леса убаюкивали. Когда мы присели отдохнуть возле черничной поляны, листья берёз зашелестели от свежего ветерка, и я задремал. Этот лес совсем не такой, как на Белом море. Здесь даже без тропы мы можем идти спокойно, находя большие просветы между деревьями. А там царит бурелом: поваленные деревья быстро зарастают мхом, превращая дорогу в настоящее мучение. Однажды я зацепился за те прогнившие ветки, и они схватили меня как когти Лешего. Может, это действительно был он? В очертаниях пня я видел пустые глазницы, образованный сломанной веткой кривой нос и скривившийся в ухмылке рот из треснувшей коры. Я даже был не в силах закричать и позвать на помощь собиравшую рядом ягоды маму, потому что меня сковал страх. Но Леший разжал свои пальцы и отпустил меня, прошептал «Беги…» и я вскочил на ноги, с треском ломая мохнатые ветки. Выбежав на тропу, я увидел спину мамы и успокоился. Она собирала чернику и махнула мне рукой, показывая на несколько пеньков. Они поросли опятами, а мой папа так любит жареные опята со сметаной! Я начал срезать грибы и бросать их в корзинку, обнажая очертания пеньков и боясь, что я снова увижу ужасную гримасу Лешего. Но выглянуло солнце, которое освятило какое-то подобие улыбки на складках старой коры. Даже если Леший здесь, он рад, что мы пришли в его лес! Я продолжил срезать опята, представляя, будто делаю Лешему модную прическу. «Вот эти поганки на макушке мы вам оставим, а опята на височках срежем. Сморите, какие у вас великолепные усы из отсыревшего мха! Немного подравняем и…Вуаля!» Судя по улыбке, Леший был доволен моей работой. А опята со сметаной получились такие вкусные, что папа попросил добавку.