Только эта информация не могла успокоить Роба. В голове возмутился странный вопрос: «Зачем он это сказал?». Ведь даже не было понятно, кто такой этот «он».

Табор обратил на это внимание, но взгляда не изменил.

– Да не волнуйся ты так, – протянул он, отвернув голову будто от чего-то неприятного. – Давай я тоже расскажу секрет? У меня тоже именитый отец. Карберс. Да, тот самый. Ты наверняка его встречал.

– Да. Как-то в Лондоне на конференции… – оживился Роб. – А вы похожи.

– Да, мама тоже так говорит, – слегка улыбнулся Хаган, довольный тем, что испуганный ребёнок перед ним перестал трястись. – Не хочешь спросить, почему у меня не его фамилия, или почему я всё ещё не крутой руководитель в аппарате?

– Боюсь, это невежливо, – искренне ответил парень.

– Да брось. Я расскажу, если спросишь.

Хаган закинул в рот вторую половинку хлебца. Роб отхлебнул газировку.

– Ладно… Так почему ты тут? – теперь Роб говорил уверенно.

– Свобода, – не замялся с ответом Табор.

– Свобода? – переспросил парень.

– Да, именно она, – Табор выдохнул перед предстоящим рассказом. – Папа очень хотел, чтобы я стал его наследником. Таких, как я, у него около сотни. В плане, внебрачных детей.

Роб не особо удивился. Отец часто приводил на семейные ужины людей, которые только в политике или бизнесе были ответственны, и то отчасти.

– Как он говорит, в каждом порту есть его отпрыск, а я должен ценить, что он обратил на меня внимание, – продолжал Хаган, незаметно для себя переключая свою манеру речи на какую-то чуждую его образу – холодную, отстранённую, излишне высокомерную. – Он увидел во мне себя и забрал, конечно, с разрешения матери, к себе на воспитание в 14 лет.

Он сделал глоток.

– Поначалу я бунтовал. Типа отец, тебя не было 14 лет, и вдруг ты решил появиться и воспитывать меня? – его челюсти сжались. – Он хвастался своим золотым замком и блюдами из мидий на завтрак, когда моя мать всю жизнь еле выживала, пытаясь меня вырастить…