Путь тяжёл, ослаб вон Голос
И пославшим прошептал,
Влезши в уши, будто полоз:
«Братцы, бьёт за валом вал,
Как и нас, его Стихия,
Он могуч, неколебим,
Части Дуба ведь другие,
Разобщённость не по ним,
Помогают все друг другу —
Корни, крона, мощный ствол,
Вот в беде им и не туго,
Сообща Зло всяк отвёл.
Если Буря лист тиранит,
Крона вмиг – как будто шлем:
Лист к листу, как кокон, ране
Вот листа не быть совсем.
И под этим шлемом прочным
Под защитой голова
Дуба явно, не заочно,
Кроне‒шлему ввек хвала!
Потому в нём Дуб спокоен,
Грудь в отваге – колесом!
Бьётся с Бурями! Он воин!
Злу отпор его весом.
Держат прочно корни‒ноги,
Впав с Землицею в союз,
Вот упасть и нет тревоги,
Козырной он в битве туз.
Крепко милая Землица
Держит корни парой рук,
Не давая повалиться
Дубу в прах от Злобы мук.
И пустые все наскоки,
Хоть Стихия и ярит…
Дух с того его высокий
И бесстрашно‒смелый вид!
Потому Стихии злоба
Не чинит уж, нет, вреда,
Не её он узник гроба
Все свои всегда года.
И бойцовские все сучья,
Их крушащий всё удар,
Все они – как многоручье,
Сила в них – Природы дар.
Посылают вон в нокаут
За наскоками наскок
Зла, летят те мигом в аут
Из борьбы, напор не впрок…
Потому стоит Дуб стойко,
Жизнь восславя, всем пример,
Солнца как приход с Востока,
Что несёт всем день не сер.
Под его могучей кроной,
За надёжным как щитом,
Как под царственной короной,
Поросль тешится, при том.
Это будущее диво,
Жизни милой апогей
Всё к защите льнёт ретиво,
Зла чуравшися когтей…
Вот узнал, услышал что я.
Всё у нас наоборот.
Где единство в нас святое?
Каждый лишь в себя живёт,
Не подмога, не защита
От листа к листу спешит,
Солидарность вон убита,
Вот и крон всех жуткий вид…
Опустились руки‒сучья,
По‒бойцовски не разят,
Их ломает сила злючья,
Как соломинки, подряд…
От ударов груди вмялись,
Уж стволы вон упадут —
В том осталась только малость…
Хил корней в боях Редут,
Нет с Землицею сцепленья,
За себя всё здесь дрожит —
То Деревьев ведь паденье.
Как же скорбен наш всех вид…
Да растём мы все удельно,
Друг от друга вдалеке.
Разобщённость нам смертельна,
Поражённость налегке…
То поведал Дуб открыто,
Мол, гордыню прочь известь!
Не в себя лишь жить ввек сыто,
Помощь, Дружбу знать и Честь!
И ему отнюдь не сладко
Одному давать отпор,
Ведь бушует злобно, гадко
Вкруг Стихия с давних пор,
Мнит всё, глядя на него‒то:
″Как бы всем смелей не стать,
Вдруг появится охота
Мощь свою иметь и стать,
Сбить тогда не хватит силы,
Как не буйствуй, не ярись,
Даже храбрым станет хилый,
Не заставишь пасть вон вниз;
Будет кроной пышен всякий,
Поколение давать,
Будет им подмогой в драке,
Ведь тогда их будет рать
Да с единым, крепким строем,
Их тогда не поломать,
Изуверство хоть устрою,
Это мне не благодать… ″
Предложил Дуб нам всем, братцы,
Так и сделать, так и жить,
Надо всем объединяться,
Жизни славной взвивши прыть!
Всем примкнуть друг к другу плечи,
Встать в единый монолит,
Защититься будет легче,
Враг и будет вкруг разбит!
Стать единою семьёю,
Сохранив свой вид и род,
С гордой жить ввек головою,
К счастью всё идти вперёд,
В дружбе с тёплышком и влагой
Быть, других чтя, как себя,
Всем себя отдать не скрягой,
Тем одарят и тебя.
И не будет всем лишений,
Будет благостною жизнь
Всех извечно поколений.
Разобщённость, отвяжись!»
Так донёс всем Голос слабый,
Но идеею велик.
«Смысл понятен, да вот абы
Не случись что… – мутят лик, —
Как своё отдать в чужое,
Вдруг всего‒то и лишись?..
Что моё, то ввек святое,
Без него и жизнь не жизнь…
Не бывало то вовеки
И заманчиво, к тому ж! —
Всех сомнений хлыщут стеки,
Извиваются, как Уж… —
Это в жизни, знамо, ново,
Неподвластное уму,
Прогоришь за будь здорово,
Бед накличешь, может, тьму?»
Всё толкуют, всё судачат…
Кто-де первый, кто храбрец?