Они действительно смотрели на нее такими, какими были сразу после смерти. Три лица, бесконечно являющиеся ей в кошмарах.

Когда-то любимый мужчина, в потухающем взгляде которого сквозила вся ненависть этого мира.

Напавший на нее убийца, торжествующий даже после того, как его тело разбилось об острые камни.

И еще живой телом, но давно мертвый юноша, с благодарностью принимающий погибель напрямую из ее рук.

Слепки их лиц были отлиты на задней стороне ее век, беззвучно шепча одно-единственное слово.

Убийца.

Юридически она была освобождена от ответственности за смерти Вальвейна и Шарлинда; правду о смерти Ника не знал никто. Ее действия были признаны самообороной – закон, которому она так преданно служила больше десяти лет, удобно предоставил ей возможность избежать наказания. Но сколь мягок не был к ней уголовный кодекс, собственная совесть не умолкала ни на секунду.

Они смотрели на нее с каждого дерева.

Ненависть, торжество, благодарность.

Каждая маска отражала их черты.

Убийца.

Она помнила это чувство. Двенадцать лет назад, застрелив своего мужа, она ощущала его незримое присутствие, куда бы не пыталась спрятаться. С головой уйдя в работу, Кристиан старалась заглушить пронзительные крики совести, но мысли о нем возвращались снова и снова. Не в силах выдержать их, она силилась убедить себя, что он еще жив, и бросилась в отчаянные поиски, но тщетно. Весь мир давил на нее одним-единственным словом.

Убийца.

И сейчас оно не умолкало ни на секунду.

Люди вокруг словно растворились, исчезнув в темной атмосфере странного кладбища. Осталась лишь она – и вновь обретшие над ней контроль страхи.

– Это место священно для жителей Алькелано, – голос Флориса вывел ее из забытья. – Никому в городе не кажется, что подобная картина может вызывать ужас. И наоборот, привычные для других стран захоронения вызывают бессознательный страх у коркантцев – унаследованный от предков трепет перед разложившимися телами, лежащими прямо под их ногами. Именно поэтому подобные традиции разных народов считаются уникальным культурным наследием.

Кажется, группа немного пришла в себя и начала с робким любопытством разглядывать висящие на деревьях маски. Но Кристиан стояла на месте, не в силах сдвинуться.

Краем глаза она заметила сочувственную улыбку Флориса.

Он подошел к ней после окончания экскурсии, когда группа вернулась в общественную зону и разбрелась, кто куда.

– Вы уж простите, если напугал, – он смущённо отвёл взгляд. – В наше время никого не впечатлить прогулкой по лесу, и, чтобы повысить рейтинг парка, мы добавляем эту адреналиновую нотку. После такого сложно забыть экскурсию, верно? Хотя я предпочел бы просто разглядывать деревья.

– Вас не смутило, что среди присутствующих были маленькие дети?

– Детям до пяти лет не свойственен страх смерти. К тому же они выросли в иных условиях, и лес посмертных масок не имеет у них прямой ассоциации с мертвыми. Их родителям было гораздо страшнее, но и у тех страх постепенно утих, когда они поняли истинную сущность этого места. Это ведь не кладбище в классическом его понимании, и покойников здесь нет. Это лишь место, куда люди приходят, чтобы воссоединиться со своими ушедшими близкими. Его предназначение куда светлее, чем кажется изначально.

– Возможно, вы и правы, – пробормотала Кристиан. Возможно, она ощущала этот жуткий холод лишь потому, что сама была виновна.

– Так о чем вы хотели поговорить со мной? – Флорис неловким движением поправил очки, внимательно глядя на нее.

– Вы знакомы с Филиппо Витале?

– С Филиппо? Разумеется. Он ведь владелец сети отелей, откуда я забираю туристов. У нас с ним контракт. А что такое?