Марат продолжал вселять в себя уверенность в завтрашнем новом дне, новой жизни, без жестоких убийств детей и их родителей, здоровых родителей. «Ведь мясо старых и больных зверей ничуть не хуже мяса здоровых», – оправдывал волк свое опрометчивое решение уйти из стаи.

Марат снова и снова возвращался в мыслях к растерянному взгляду олененка, с матерью которого он расправился накануне. Казалось, волк уже смирился с решением уйти из стаи и с теми последствиями, которые его ожидали. В жилах Марата по-прежнему текла кровь хищника, и желудок уже начинал напоминать ему об этом. Но сегодня он уснет голодным.

***

В преддверии скорого рассвета начинало бледнеть небо. Безмолвно рассеивался в лесу утренний туман, оставляя после себя прозрачные капельки росы.

Запах сырой земли и медовый аромат цветущих растений вновь не дали выспаться шмелю. Прилетел он на поляну еще до появления здесь первых лучей солнца.

Работая мышцами, гудел сейчас шмель над раскрытым синим цветком медуницы неясной. Неподалеку от медуницы зацветала и фиалка лесная, всем своим видом привлекая к себе внимание делового шмеля.

С нескрываемым азартом и без всякого стеснения распространяли весенние цветы свои ароматы по центральной поляне и ее окрестностям, конкурируя между собой за трудолюбивых медоносных насекомых.

Все больше зеленой травы проглядывало сквозь подстилку из сухой прошлогодней листвы. Появились молодые листья и у папоротника, на одном из которых сейчас изящно расправила темно-оранжевые крылья бабочка, – предвестница солнца, уже успевшего к тому времени пригреть вершину находившегося на поляне муравейника, пробудив в нем привычную суетливую жизнь.

Спешил поприветствовать рассвет певчий дрозд. Взобрался на самый высокий сук клена и, впечатлившись оттенками солнечного света на небосводе, взял первую ноту своей мелодичной трели.

Куда веселее обычного исполнил Савелий утреннюю песню, предвкушая сегодняшнюю встречу с возлюбленной. На той неделе Ева дала ему согласие, и теперь молодой самец интуитивно готовился к семейной жизни.

Не смогли пролететь мимо благоухающей поляны и трутни, выбравшиеся из улья на весенний облет. Уловив хрупкими усиками запах нектара гревшихся на солнце цветков фиалки, ненасытные насекомые не устояли против соблазна отведать на вкус сок искусных обольстительниц леса и направились в их сторону.

– Как же здорово наконец-таки выбраться на волю после утомительного ожидания в тесном улье! – прожужжал Стас. Расправил усики и бросился в объятия трехцветных лепестков фиалки.

– Осторожнее! – предостерег трутня Влад, неторопливо подлетая к соседнему цветку фиалки. – А то свобода сейчас же тебя и погубит.

– Ничего со мной не станется. Сегодня самое время покуражиться. Почувствовать вкус свободы от тягот повседневной пчелиной жизни.

– Труд дает пчелам вкус к жизни, а не свобода. Хотя кому я это говорю…

– Ничего ты не понимаешь, – усыпанный пыльцой Стас перебрался на край лепестка фиалки. – Прислушайся… слышишь? Это голос счастливого дрозда. Никакого опыления цветущих растений и обязательств перед роем себе подобных в жизни этой свободной талантливой птицы.

– Тогда что же ты скажешь о них? – Влад указал приятелю на муравейник.

Трутень долго всматривался в сумбурное перемещение насекомых, пытаясь соотнести его с организованным движением пчел внутри своей семьи.

– Даже не пытайся, – посоветовал ему Влад. – Это тот самый случай, который заставит тебя поверить в свободную жизнь даже внутри пчелиной семьи.

– Что там происходит?

– Они борются за выживание.

– Такое ощущение, что они носятся друг у друга по головам. Неужели им мало места в нашем лесу?