– Нет-нет, что ты. Снова за бинтами?

Уже вторую неделю он ходит к ней за бинтами и мясными пирогами. Конечно, Митчелл часто приходил и раньше – купить выпечку или просто поболтать, – но не каждый день. Морган не настаивала на объяснениях, однако ей казалось, что мальчик с чем-то сильно затянул. Возможно, он ввязался во что-то плохое и не мог выбраться…

– Спасибо. Увидимся! – живо помахал Ирис на прощание. Дверь захлопнулась, и женщина снова осталась одна.

Внешне она не проявляла негативные эмоции, и всё же ей не нравилось происходящее с мальчиком. Он сильно повзрослел. Митчелл больше не играл днями напролёт в футбол с соседскими ребятами, был каким-то беспокойным и усталым. У него словно появилось важное дело, и чем важнее оно становилось, тем более нервным делался Ирис.

Морган взглянула на настенные часы. Девять утра.

Через пять минут пекарня была закрыта.

Вина захлёбывала женщину, пока Морган шла по тропинке к домику Митчеллов. Но ей было страшно за этого доброго мальчика. И пускай Эллисон никак не могла набраться смелости с кем-то подружиться, Ирису она желала счастливого детства и друзей.

На стук в дверь открыла Вивьен, удивлённо уставившаяся на женщину.

– Вивьен, добрый день. Я могу войти? Хочу поговорить… об Ирисе.

И Ириса она не боялась спасти.

– Мам, а почему мы ненавидим людей? – спросил детёныш, греясь под родным боком.

Оборотень взглянула на него с горькой улыбкой.

– Они думают, что мы едим их, поэтому убивают нас. Так было ещё задолго до моего рождения. Теперь мы нападаем первыми, чтобы избежать потерь.

– Но… Разве этим мы не делаем хуже?

Мать вздрогнула и отвернула голову.

– Ох, глупый Кроу. Тебе ещё многое предстоит узнать. А пока, спи.

Кроу был вовсе не глупым, и она это понимала. Но законы и правила, которыми Жасмин воспитывалась с детства, не позволяли ей согласиться с сыном. Да и что подумает пятьдесят одна стая, если вождь оборотней внезапно остановит вражду, забыв о жертвах своей семьи?

Стаи делились на маленькие и большие. Маленькие состояли из трёх-четырёх монстров, большие не превышали пятнадцати участников. Но есть один лидер, за которым следуют все. Он – избранный, отец, Бог. Хрупкая Жасмин стала этим лидером, матерью для каждой стаи, не только всеми нелюбимого Кроу.

«Кроу» было сокращением от «Scarecrow» – пугало. Имя оборотня говорило о характере его самого, а детёнышей мог окрестить любой из стаи. Матери Кроу имя выбрал дедушка, зная, что она будет следующим вождём1. Её ребёнку повезло меньше. Кроу этим оскорбительным именем прозвал даже не родной монстр.

Жасмин волновалась за своё дитя. Когда другие её дети играли друг с другом, Кроу же лежал в одиночестве на выступе и грелся под лучами солнца. Для оборотней слово «одинокий» означало «враг стаи». Земная группа шери подобна людям: они не могли жить без взаимопомощи и общения. И когда кто-то держался поодаль от остальных, на него сразу косили взгляд.

Все думали, Кроу предаст семью, когда вырастет. Жасмин же знала, что это неправда.

Тем временем, приближаясь к концу войны, количество стай сокращалось со стремительной скоростью.

***

Это произошло, когда Кроу стукнуло два года. Он беззаботно дрых в пещере, пока над ухом не раздался испуганный голос матери:

– Милый, вставай…

Ещё не до конца проснувшись, детёныш потянулся и зевнул. Глаза он так и не открыл.

– Что случилось? – лениво спросил монстр. «Наверняка, дядя снова хочет почитать мне нотации» – пролетело в его мыслях.

– Рональд выследил нас. Скоро сюда придёт его шайка. Одиночки тоже где-то поблизости.

Сон как рукой сняло. Кроу вскочил, точно ошпаренный.