Но юный принц мимо нашего дома проскачет, и свой лучший наряд я надену на это мгновенье…»
Страха уже не было, а было повторяющееся каждый раз ожидание какого-то чуда, вызванного, как заклинанием, древней песней о несбыточной – да никогда и не бывшей на Земле – любви.
«О мама, юный принц мимо нашего дома промчался, и утренним солнцем сверкала его колесница.
Я откинула с лица своего покрывало, я сорвала с себя рубиновое ожерелье и бросила на пути его.
Отчего на меня смотришь так удивленно ты, мама?
Да, я знаю, он не поднял с земли ожерелья; я знаю, в красную пыль превратили его колеса, красным пятном на дороге оставив; и никто не заметил дара моего и кому он был предназначен…»
А станция все летела и летела вокруг Земли, и вместе с Землей, и вместе со всей Солнечной, и вместе со всей Галактикой, и вместе с тем, что есть все это – все галактики вместе, и то, что между ними, и то, что за ними; и только, затихая, мурлыкали сигматеры первой зоны защитного поля, и только чуть посапывал регенератор воздуха, и только жемчужным, звездным блеском мерцал люминатор, и никаких чудес не могло быть на этом белом свете… «Но юный принц мимо нашего дома промчался, и драгоценный камень с груди своей я бросила ему под ноги».
Встреча в Пространстве
– «Арамис», «Арамис», я – «Первая Козырева», связь, связь…
– Есть связь. Ада, возьми-ка связь, надоели до чертиков со своими информашками…
– Подтвердите готовность к приему грузового планетолета НУ-17 «Бригантина».
Ираида Васильевна оперлась на Адино плечо, наклонилась над чашечкой короткого фона:
– Вспомогательная таможенная станция «Арамис» к приему планетолета НУ-17 «Бригантина» – готова. Начальник станции Ираида Монахова.
– «Бригантина» легла в дрейф на расстоянии шесть с половиной тысяч «километров от вас, геоцентрические координаты…
– Сейчас соврут! – шепнула Симона и заслонила своими плечами широченный экран гравирадара. Радужная мошка выползла на его сетчатое поле.
«Первая Козырева» выдала координаты, и, как всегда, приврала. Симона отошла от гравирадара и наклонилась над Адой с другой стороны, так что все три женщины легонько стукнулись головами.
– Ламуйль, котик, это ты там порешь?
«Первая Козырева» невозмутимо продолжала:
– «Арамис», «Арамис», передаю вам связь с «Бригантиной». Корабль идет без повреждений, дополнительной бригады на прием не запрашивалось. Дежурный диспетчер Шарль Ламуйль, – и уже другим, сердитым голосом: – Да, это я. А что?
– С тебя пол-литра «московской», за вранье. Когда Колька приземлится.
– А что, действительно была связь?
– А ты не знал?
– Знал, да как-то не верилось… Ну, берите «Бригантину».
«Первая Козырева» сошла со связи, из фона понесло писком, визгом и улюлюканьем.
– Чистый зверинец. – Симона подтолкнула Аду плечом, чтобы та освободила ей место. – А еще – Пространство. Всего две сотни лет тому назад здесь была тишь да гладь да божья благодать.
– Симона, – мягко сказала Ираида Васильевна, – может быть, Аде пора самой принять хоть один корабль?
– Нос не дорос.
Ираида Васильевна тихонько вздохнула – нервничает человек. И еще сколько кораблей ей принять, прежде чем вернется – или совсем уже не вернется – Николай Агеев.
И Симона понимала, что Ираида Васильевна жалеет ее, как всегда, и боится за нее, как за всех, и поэтому предлагает – слава богу, что еще не приказывает! – передать прием «Бригантины» Аде, дублеру по кибернетике и механизмам. Симона фыркнула, как сердитая лошадь, и тотчас же из коричневого овала возник негромкий, тоже темно-коричневый баритон:
– …пеленг… Я – «Бригантина», я – «Бригантина», прошу пеленг.