– Лызгов.

– Дайте ему президентский грант. Пусть поставит по книге фильм. Откройте ему дорогу на телевидение.

– Гениально, Леонид Леонидович! Одна слизь поедает другую!

Глаза Симеона Викторовича совершили вдох и выдох. Вылупились далеко за пределы глазниц, как светящиеся водянистые трубки, а потом втянулись обратно.

Леонид Леонидович подумал, что подобным образом ящерица выбрасывает стремительный язычок, ловит муху и сглатывает, поедая трепещущее насекомое.

– Ну а как журналисты относятся к учреждению поста вице-президента? – Леонид Леонидович тщательно копил все высказывания по этому поводу, надеясь в разноголосице мнений уловить признаки заговора. Так элементарная частица, выпущенная из фазотрона, пролетая сквозь облако других элементарных частиц, оставляет заметный след.

– Ну что сказать, Леонид Леонидович? Как всегда, много дурацких насмешек, едких издевок. Интернет зубоскалит. Обвиняют вас в антиконституционном перевороте. Но серьезные аналитики одобряют. Считают, что это вас разгрузит. Часть внутренней политики вы можете доверить вице-президенту.

– Я ничего никому не могу доверить! – раздраженно воскликнул Леонид Леонидович.

Пресс-секретарь смутился тем, что раздосадовал Президента.

– Но серьезные аналитики из «Центра Карнеги» замечают, что теперь обострится борьба элит за право занять этот пост.

– Элиты должны соперничать. Объединенные элиты – это угроза для государства.

– Вы просили, Леонид Леонидович, готовить пресс-конференцию для итальянских журналистов. Какие материалы вы хотели бы посмотреть?

– Что-нибудь про код да Винчи, который предсказывает эру великого союза России и Италии, – усмехнулся Президент.

– Такие материалы найдутся, – усмехнулся в ответ Симеон Викторович, довольный тем, что развеселил Президента. Глаза его сделали вздох и выдох. Выпали из глазниц и снова удалились в глубину головы.

Кресло с золоченой спинкой, стоящее напротив Президента, занял режиссер Федор Ильич Рифленый. Его театр пользовался расположением Леонида Леонидовича, в отличие от тех микроскопических театров, что, как сыпь, усеяли Москву и ставили спектакли, где актеры матерились, обнажались, совокуплялись, в иносказательной форме издевались над государством и самим Леонидом Леонидовичем. Эти театры, как маленькие нарывы, выделяли тлетворную лимфу, отравляющую общество.

Режиссер Рифленый был полный, с жирными плечами, щекастой головой, которая покоилась на короткой шее. Казалось, голова лежит на комке сдобного теста. Федор Ильич молодился, красил волосы. Ногти были покрыты прозрачным лаком. Он носил на плечах артистический шарф. От Федора Ильича пахло духами.

– Как чувствуют себя театры? По-прежнему в репертуарах одни Дяди и Вани? – благодушно пошутил Президент.

– Вы правы, Леонид Леонидович. Удручает однообразие подходов. Везде один и тот же дядя Ваня, то выкрашенный в зеленый цвет, то в шелковых кальсонах, то в кожаной тужурке комиссара, в галифе, с маузером. Приходите в мой театр, Леонид Леонидович, и вы почувствуете дыхание нашего времени. Времени Президента Троевидова!

– К сожалению, мне не хватает времени посетить ваш замечательный театр. Меня отвлекают театры военных действий. То Сирия, то Донбасс. Но я обязательно к вам приду. Что вас заботит, Федор Ильич?

– Я затеял грандиозный спектакль, небывалый! Такого, поверьте, нет в современном репертуаре! – голова режиссера заколыхалась на мягкой шее, как на резиновой подушке, – В этом спектакле проходит вся русская история, от языческих истоков до наших дней. Киевская Русь! Московское царство! Романовская империя! Сталинский Советский Союз! И, наконец, нынешнее Государство Российское!