Но на самом деле Кучма умел выжидать. И понимал, для чего он пришел в парламент. Использовав политику как инструмент для достижения собственных целей, он начал осваивать искусство лоббирования. И в этом плане мог рассматриваться не только как лоббист «Южмаша», но и лоббист всего военно-промышленного комплекса. И ВПК возлагал на Кучму большие надежды.

Именно в 1990 году вокруг Леонида Кучмы начинает формироваться группа людей – преимущественно представителей «красного директората», – которая открыто высказывала недовольство демократическими преобразованиями, ведущими, по их мнению, к анархии.

В обществе начинала чувствоваться ностальгия по «железной руке». Общество устало от гласности и правды. Общество стало снова воскрешать мифы о Сталине. Не случайно ли феномен ГКЧП стал возможен именно в 1991 году? Если бы гэкачеписты выступили на полгода позже – они бы победили. Не благодаря собственной силе, а благодаря разброду и шатаниям в стане их оппонентов. Революционная демократия в Советском Союзе рассыпалась бы изнутри и начала бы заниматься самопожиранием. В Украине, кстати, ко времени провозглашения независимости революционная волна пошла на спад – и именно это позже позволило создать феномен государства, в котором основную роль играли не движущие силы революции (национал-демократы), а представители старой номенклатуры – коммунисты, комсомольцы, директора предприятий.

В 1990 году Леонида Кучму знакомят с Аркадием Вольским – президентом Научно-промышленного союза СССР, структуры, объединяющей представителей советского директората. Это была первая попытка объединить директоров крупных предприятий в единую организацию, в единую лоббистскую структуру.

Тогда же, в 1991 году, Леонид Кучма познакомился с Дмитрием Табачником. Это был известный и популярный историк и журналист.

По негласно существовавшему в то время журналистскому рейтингу он был «журналистом № 1» в Украине. Кроме того, Дмитрий Табачник начал работать в аппарате Верховной Рады. Как-то Анатолий Лобов[1], впоследствии ставший министром Кабинета министров, познакомил Табачника с Кучмой. Табачнику настойчиво советовали обратить внимание на Кучму – директор крупнейшего в Украине предприятия не мог быть «неперспективным». В кулуарах парламента Табачник все чаще общался с Кучмой – и на общеполитическую тематику, и на экономическую. Позже Табачник станет одним из членов команды Леонида Кучмы.

Августовский путч 1991 года Леонид Кучма встретил, находясь в Днепропетровске. Разбалансированность общества сказалась и на разбалансированности директората: Кучма, посоветовавшись с ближайшим окружением, решил занять выжидательную позицию. Тем более, что в ГКЧП было немало людей, с которыми он был хорошо знаком: председатель КГБ СССР В. Крючков, Олег Бакланов, а на второй день путча, 20 августа 1991 года, обязанности премьер-министра были возложены на первого вице-премьера Валерия Догужиева, который также являлся выходцем из оборонной отрасли. То есть мы можем предположить, что Кучма внутренне был готов принять ГКЧП и новую систему власти. Как, впрочем, и весь украинский истеблишмент. Можем вспомнить, как призывал к спокойствию украинский народ Леонид Кравчук. В киевских коридорах власти решили действовать по принципу: «Даст Бог день, даст Бог пищу». И только когда путч провалился, 22 августа 1991 года, Президиум Верховного Совета УССР решил созвать внеочередную сессию. Открытие сессии было назначено на 24 августа, субботу.

«Я, как и все депутаты, получил вызов на сессию и, естественно, не медлил ни минуты. Начиная с этого момента у меня не было сомнений, что на предстоящей сессии будет провозглашена независимость Украины. Думаю, большинство депутатов рассуждали в эти дни примерно одинаково: "На этот раз пронесло, но почему судьба Украины и дальше должна зависеть от событий, происходящих за ее пределами?"» – вспоминал Кучма.