Днём он пытался угадать среди женщин, кто из них была его спутницей в безумных ночных похождениях. Но ни один жест, ни одно слово, ни даже взгляд не дали ему уверенности, что именно эта или та была его страстной партнёршей.

Всё было идеально.

Включая этот манящий секрет.

К несчастью, одна зловещая утренняя заря принесла приказ каида Омара Эль-Фаси собрать всех христиан на небольшой площадке в центре лагеря. Им пришлось ждать под безжалостным солнцем, пока не появился очень высокий человек верхом на самом быстром и выносливом мехари, который когда-либо пересекал пустыню. У него на поясе висел длинный прямой меч, контрастировавший с изогнутыми ятаганами, которые обычно использовали бедуины.

Его осанка была настолько гордой, что казалось, рядом с ним остальное человечество – просто пыль.

Сквозь узкую щель в покрывале, закрывающем лицо, он окинул взглядом христиан, словно оценивая их силу и состояние. Он не сделал ни одного движения, пока Омар Эль-Фаси не вышел из шатра, чтобы поприветствовать его в необычно услужливом тоне:

– Рахинат уллахи Аллахин (Мир Аллаха с тобой), – сказал он. – Кейф халаб (Всё моё – твоё).

– Ассаламу алейкум, – сухо ответил прибывший, осаживая своё мехари, чтобы тот встал на колени.

Он спрыгнул на землю, бросил долгий взгляд на Леона Боканегру, словно сразу понял, что это лидер пленённых, и вошёл в шатёр вслед за услужливым хозяином, который выглядел подавленным перед таким знатным гостем.

– Тарги! – воскликнул взволнованный Эметерио Падрон, как только они скрылись.

– И что это значит? – с раздражением спросил Фермин Гаработе.

– Это значит, что он из племени туарегов. Все их боятся и называют «Короли пустыни», хотя кто-то считает их просто грабителями караванов, мятежниками или бандитами.

– Должен признать, он впечатляет, – признался пилот. – Интересно, зачем он здесь?

– Наверняка ни к чему хорошему, – самоуверенно заключил канарец.

– Ты думаешь о том же, о чём и я?

– Предпочитаю об этом не думать.

Но их худшие опасения подтвердились через час, когда Омар Эль-Фаси и его гость вновь появились у входа в огромный шатёр из верблюжьей шерсти.

Первый повернулся к Леону Боканегре и с удивительной естественностью объявил:

– С этого момента шейх Юба бен-Малак эль-Саба, «Владыка Народа Копья», ваш новый господин. Советую ему беспрекословно подчиняться, поскольку он настоящий принц тарги, а, как известно, туареги – люди суровые и малотерпеливые.

Он положил руку ему на плечо в жесте, который мог означать как дружбу, так и сострадание.

– Да хранит тебя Аллах! – заключил он.

Он развернулся и вошел обратно в свое жилище, как будто этим поставил точку в разговоре. А Леону Боканегре оставалось только поднять взгляд на всадника, который вновь оседлал своего верблюда.

Шейх Юба бен-Малак ас-Саба, «Господин Народа Копья», легким движением головы велел следовать за ним, после чего хлестнул шею своего мехари, который тут же неспешно побежал трусцой на юго-восток.

Пленные шли за ним, опустив головы и молча. Более трех часов они огибали зеленую долину Даора, и ни разу их невозмутимый хозяин не обернулся, чтобы убедиться, что они следуют за ним, словно это и без того не подлежало сомнению.

– Мне это не нравится! – вновь и вновь ворчал шепелявый Диего Кабрера. – Этот мавр мне совсем не по душе.

– Мне тоже, – отозвался кто-то.

Ближе к вечеру, наконец, вдали показалась большая группа темных шатров. Вскоре им навстречу вышел старик с длинной седой бородой, который заметно прихрамывал на левую ногу.

Склонясь в немом знаке уважения перед всадником, он остановился, чтобы дождаться приближения группы, и взволнованно спросил: