Кричу и швыряю что-то в стену. Не вижу, что именно, глаза наполнены водой. Чувствую, как растет температура и тело поглощает дрожь.

– Гори в аду! – пытаюсь выбраться из злополучного платья.

– Джо, что происходит? – на пороге взволнованная мама.

– Умоляю, не сейчас! – я кричу, голос сбивается от истерических всхлипов. – Оставь меня одну! – задыхаюсь от слез.

– Что случилось? – она очень встревожена моим состоянием: это не похоже на меня. В дикой панике я мечусь по комнате как раненый зверь. Да, я ранена им, я истекаю кровью и готовлюсь умереть. В зеркале вижу, как жалко и ужасающе выгляжу: лицо горит, тушь течет, помада немного смазалось прикосновением его губ. – Ты меня пугаешь, детка…

– Я не могу говорить, ради бога! – опираюсь на туалетный столик и дышу часто. Потом в неком порыве пытаюсь стереть помаду с губ, а вместе с ней и воспоминания о нем. Мама стоит у дверей, закрыв рот руками. Ее глаза такие большие. Не стирается. Судорожно выдвигаю все ящики один за одним в поисках тюбика мицеллярной воды. Никак не могу найти.

– Проклятье! – швыряю ватные диски в зеркало и опускаюсь на пол.

– Джо… Расскажи, что произошло! – мама сделала шаг ко мне.

– Мне больно, – хватаюсь за горло, – я задыхаюсь, – встаю на слабые ноги и бросаюсь к окну. – Не могу дышать, не могу, – в панике распахиваю окно. – Я горю, мама, – поворачиваюсь к ней уже в слезах. Господи, как же я ее напугала. – Все внутри горит. Органы полыхают.

Кажется, меня сейчас стошнит. Падаю на кровать. Мама присаживается у моей головы и гладит меня по волосам.

– Тише, все пройдет.

Ложь. Она понятия не имела тогда, о чем говорит. Не прошло. Больше не прошло. Никогда не прошло.

– Я не умею справляться с таким. Что мне со всем этим делать? – я лежу и чувствую, как слезы наполняют глаза. Мамино лицо расплывается. Она вытирает мои слезы и гладит меня по щеке.

Мама, я отчаянно хочу разрушить все. Я схожу с ума. Горю, сгораю, тлею, но не гасну. В метаноловом огне. Тебе не видно, но он поглотил меня. Полностью, кажется. Всего за несколько дней. Тревожно. Содрогаясь в синем пламени, искрясь, как порох, заглатывая ртом едкий дым моей тлеющей реальности, рыдая немо, погибаю. Мне тесно в моей прекрасной жизни. Мне теперь нигде нет места. Нет больше планов и желаний. Кроме одного: хочу только заставить его любить меня без памяти. Хочу, чтобы этот мой метаноловый огонь обжег его кожу.

Мама потирает мне виски.

– Не надо, – убираю ее руки, поднимаюсь и сажусь. – Мне нужно в душ, – стягиваю проклятое платье и держу его перед собой. Красивое. Такое любимое. Сидит идеально. Такое сексуальное. Дорогое. Ненавижу. Хватаю его руками и разрываю. Яростно. Злобно.

– Боже, Джо… – мама воскликнула в ужасе.

– Да, мама, ты права. Я сошла с ума, – швыряю останки платья на пол и ухожу в ванную.

Лео, что ты сделал? Сломал меня пополам с оскорбительным звоном унижения. Никто никогда вот так не отвергал меня. Лежу в постели и думаю о тебе, хоть и не хочу. Чувства разные, но все о тебе. Мне жарко, мне больно, мне тяжело дышать. Как глупо, Джо, видела его несколько раз, до сегодняшнего дня даже не знала его имени. Ты ничего не знаешь о нем, даже номера телефона или адреса. Почему воспоминания о нем заняли все пространство внутри? Я так долго плакала о нем, что разболелась голова. Плачу глухо, немо, не хочу, чтобы кто-то снова прибежал на помощь моему дикому психозу. Я не могу спать. Просто лежу несколько часов в темноте и жалею себя. И вспоминаю его прикосновения. Невозможные, неконтролируемые, сумасшедшие. Нежные. Злюсь, хочу его, ненавижу его… Больше всего хочу перестать думать. Совсем. Не чувствовать ничего. И заснуть.