Принимая во внимание, что в Ленинграде «с каждым днем все больше будут чувствоваться затруднения с продовольствием», Ставка ВГК решила предпринять в октябре 1941 г. новую попытку деблокировать город. Ее замысел заключался в том, чтобы встречными ударами 54-й, 55-й армий и Невской оперативной группы ликвидировать шлиссельбургско-синявинскую группировку немецких войск и восстановить сухопутную связь Ленинграда со страной. Прилетевший с этой директивой в войска представитель Ставки генерал H. Н. Воронов впоследствии признавал, что отведенного на подготовку операции времени было недостаточно, а соотношение сил и средств на синявинском направлении оставляло слишком мало шансов на успех операции[18]. К тому же осуществленный в это время противником мощный прорыв на тихвинском направлении сразу же поставил под сомнение успех начавшейся 20 октября 1941 г. Синявинской операции. Вместо того, чтобы усилить войска Ленинградского фронта, Ставка была вынуждена для ликвидации возникшей угрозы выделить из его состава четыре дивизии, три – из своего резерва и одну – из резерва Северо-Западного фронта. В результате ослабления Ленинградская группировка не могла вести сколько-нибудь эффективное наступление на Синявинском направлении, несмотря на грозные телеграммы Верховного Главнокомандующего.

Поставленная в октябре 1941 г. Ставкой ВГК задача деблокировать Ленинград в случае ее успеха имела бы жизненно важное значение для осажденного города еще и потому, что 12 октября 1941 г. в группу армий «Север» поступил приказ верховного главнокомандования вермахта: «Фюрер вновь решил не принимать капитуляции Ленинграда, даже если она будет предложена противником. Моральное обоснование для этого ясно всему миру. Так же, как в Киеве, где вследствие взрывов с применением часовых механизмов возникла тяжелейшая угроза для войск, это нужно еще в большей степени предусмотреть в Ленинграде. О том, что Ленинград будет заминирован и будет защищаться до последнего человека, сообщило само советское русское радио. Поэтому ни один немецкий солдат не должен входить в этот город. Тех, кто попытается покинуть город через нашу линию, следует возвращать обратно путем применения огня»[19].

Комментируя этот весьма недвусмысленный документ, Ю.М. Лебедев пишет: «В этом решении верховного командования вермахта речь не велась об уничтожении населения Ленинграда в том случае, если бы город капитулировал. Понимая, что огромный город в случае его капитуляции прокормить не удастся, немецкое командование рассматривало возможность вывода населения через открытый в районе Шлиссельбурга коридор в восточном направлении. Но этот вариант сами же немцы считали нереальным, поскольку пришлось бы договариваться с советскими представителями. Сталин на подобные предложения никогда не откликался, и немцы ясно это понимали. По существу применительно к Ленинграду сложилась тупиковая ситуация. Брать город группе армий “Север” было запрещено, но и оставлять его дальше в виде осажденной крепости тоже не имело смысла, поскольку город не только не сдавался, а, напротив, постоянно пытался наносить урон противнику»[20]. В этом довольно оригинальном разъяснении приказа верховного командования вермахта почему-то остался без комментария пункт о том, как поступать с жителями блокированного города, которые попытаются его покинуть.

Ставка ВГК не считала сложившуюся к этому времени ситуацию вокруг блокированного Ленинграда «тупиковой», призывая его руководителей к решительным действиям. 8 ноября 1941 г. И. В. Сталин в разговоре по прямому проводу с командованием Ленинградского фронта еще раз предупредил: «Если в течение нескольких дней не прорветесь на восток, вы загубите Ленинградский фронт и население Ленинграда. Повторяю, времени у вас осталось очень мало, скоро без хлеба останетесь»