Всю пикантность ситуации при проезде транзитом через Германию Ленин прекрасно понимал, однако иного пути добраться до бурлившей России не было. Поэтому-то он и настоял на праве экстерриториальности, то есть – проезде без контроля паспортов и багажа, без допущения в вагон кого бы то ни было из германских чиновников и вообще германских граждан. Отсюда и пошёл ездить «пломбированный вагон» по страницам ряда петроградских газет – как пошлый исторический курьёз.
В качестве ещё одного подобного курьёза могу сообщить, что в 50-е годы директор ЦРУ Аллен Даллес вспоминал, как якобы «на исходе» 1916 года некий «крепкий лысый человек с рыжеватой бородкой» настойчиво желал встретиться с ним – тогда резидентом американской разведки в Швейцарии. Но, заключал Даллес, «меня ждала партия в теннис с прекрасной дамой», и Ленин – ну кто же ещё это мог быть! – так и не был принят. Причём историки ЦРУ якобы вычислили, что Ленин-де заходил к Даллесу незадолго до отъезда в Россию, «посоветоваться о немецких субсидиях большевикам»[151].
Да-а-а…
Униженно сгорбившийся в ожидании «мудрого» совета Ленин в потёртом пиджачке перед вальяжным, респектабельным, в белоснежном теннисном костюме под цвет швейцарских снегов, Алленом Даллесом – картина ещё та!
Чего-чего, а самонадеянности «стопроцентным» янки не занимать! Они даже не удосужились сопоставить хронологию событий, но уж чёрт с ними!
Хорошо ещё, что шеф ЦРУ не задал своим подчинённым задачу проанализировать – не был ли «ещё один не принятый» Даллесом крепкий двухметровый русский заика с усиками и кудрявыми волосами Петром Первым, желавшим продать по дешёвке в библиотеку Конгресса оригинал своего подложного «Завещания»?
Глава 10. «Германо-английский» «агент» Ленин против германского агента Боргбьёрга
Русская буржуазия сбросила царя, чтобы продолжать войну. И вдруг приезжает энергичный человек с лозунгом: «Никаких уступок „революционному“ оборончеству! Да здравствует социальная революция!»
Как ослабить его влияние?
Ну, конечно же, сообщить, что приехал «немецкий шпион». Пик обвинений Ленина в прямом шпионаже придётся на июль 1917 года, когда его попытаются арестовать. Но уже весной «пломбированный» вагон был излюбленной темой всей «жёлтой» питерской прессы.
В некотором смысле забавно, но и показательно, что 19 апреля (2 мая по новому стилю) 1917 года поэт Александр Блок писал в письме: «Буржуа только и делают, что боятся: то хулиганов, то немцев, то Ленина, то анархии»[152].
Так или иначе, Ленин – в России, в центре событий, и отныне сам всё более становится центром событий, исходной точкой их формирования и течения. На следующий день после приезда, в 8 часов вечера 4(17) апреля 1917 года началось заседание Исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, и Ленин там – сразу же – дал свой первый политический бой.
Вначале по вопросу «О положении швейцарской эмиграции» выступил бывший депутат II Думы меньшевик-интернационалист А. Г. Зурабов (1873–1920), избранный членом Исполкома Петросовета.
Зурабов вернулся в Россию из Копенгагена и подтвердил, что министр иностранных дел Милюков чинил препятствия возвращению на родину эмигрантов-интернационалистов. От имени оставшихся в Швейцарии меньшевиков он предложил Исполкому нажать на Временное правительство, чтобы были начаты переговоры об обмене эмигрантов на интернированных или военнопленных немцев.
Поясню, что «двоевластие» в России выражалось в том, что исполнительную власть осуществляло Временное правительство, но считалось, что оно находится под контролем Петросовета. Реально отношения «Временных» и соглашателей из Петросовета строились по типу Петуха и Кукушки из басни Крылова, однако, нажав на Исполком, можно было как-то повлиять и на правительство.