Обработка земли крестьянами осуществлялась самым примитивным инвентарём, крайне ограниченными у них были возможности для недопущения снижения плодородия земли. В результате даже в урожайные годы многим крестьянским хозяйствам не хватало полученного хлеба до нового урожая, что приводило их к разорению. Очень многие крестьяне вынуждены были заниматься отходничеством. Не редкостью, поэтому, были в губернии крестьянские волнения, поджоги помещичьих усадеб.

Несмотря на то, что губерния находилась на больших торговых путях, долгое отсутствие на ее территории железных дорог во второй половине века негативно сказывалось на ее экономическом положении.

Не могла похвастаться губерния и успехами в решении острых социальных вопросов. На полторы тысячи населенных пунктов, имевшихся здесь к 1870 году, по бумажным отчетам имелось 460 начальных училищ, а в реальности исправно действовала едва ли их пятая часть. Спустя годы, и только благодаря усилиям И.Н. Ульянова, их число заметно выросло и они стали реально действующими. Население губернии из-за повторяющихся неурожаев и засух часто голодало, страдало от различных эпидемий, уносивших жизни очень многих людей.

Все это формировало вполне определённый формат бытия, в котором весьма обыденными явлениями были бегства крестьян, дезертирства солдат, обнаружения подкинутых младенцев, крестьянские волнения и поджоги помещичьих усадеб. Их волей-неволей фиксировала газета «Симбирские губернские ведомости». К примеру, весьма характерным и многоговорящим о мрачных красках бытия в той эпохе было опубликованное в этой газете 22 января 1886 года объявление Сызранской городской полиции о назначении торгов на отдачу подряда по заковке и расковке арестантов Сызранского тюремного замка, а также на починку кандалов и подкандальников на предстоящие три года. Сегодня сложно поверить, но всего пять-шесть поколений назад арестантов не просто лишали свободы, но и многих заковывали в кандалы. Вот он – железный вкус той эпохи. Можно смело предположить, что он навсегда остался в памяти и душе Владимира Ульянова.

Но зато сколь удивительной была волжская природа! Где еще можно было увидеть такую немыслимо бескрайнюю вольную ширь матушки Волги– древней реки с былым таинственным и почему-то исчезнувшим, названием Ра; бездонную синеву здешнего жаркого летнего неба, словно зовущую к полёту, к свободе; обжигающее дыхание никогда незатихающих над Симбирской горой пронизывающих зимних и нежно-ласкающих летних ветров? Волга пробуждала в душе Владимира самые трепетные эмоции и спустя много лет. Он вспоминал: «Широка! Необъятная ширь… Так широка… Мы в детстве с Сашей, с братом, уезжали на лодке далеко, очень далеко уезжали… и над рекой, бывало, стелется неизвестно откуда песня… И песни же у нас в России!»Волшебный, чарующий вид симбирской горы, от которой в солнечный день исходит сияние ясного и чистого света! Раздольные поля и густые, благоухающие свежестью жизни леса…

И это волжское раздолье гармонично сочеталась, особенно для мальчишек, с легендами о разинских кладах, зарытых на склонах симбирской горы. Конечно, вряд ли во время осады крепости бунташными ватагами кто-то удосужился закопать в землю отнятые у помещиков ценности, но вот древнейшие «чертовы пальцы», разного размера аммониты, даже кости допотопных животных, которым по нескольку миллионов лет, находили точно. Как это будило фантазию! Рождало мечты об овладении временем, пространством! А фантазии и мечты – это определяющее условие развития яркого полноценного воображения – отца исследовательской мысли.